Мать сыра земля
Шрифт:
— Дяденька, я больше не буду…
— Какой я тебе дяденька, ублюдок?
Я на секунду глянул на Бублика: все мы знали, как он попал в подвал к Морготу и Салеху, как его, девятилетнего, едва не убили на рынке за украденную сотню и как Салех героически спас его от рассвирепевшей толпы.
Бублик стоял раскрыв рот и так и не опускал руку с выставленным вперед указательным пальцем. Он не просто испугался — он побледнел до синевы, губы его тряслись, и в уголке рта появилась блестящая капля слюны.
Я описываю это долго, но на самом деле все произошло за считанные секунды. Хозяин соседнего лотка еще не успел приблизиться
— Ворюга!
Кулак здорового мужика был нацелен парнишке в лицо, когда Моргот дернул того к себе, выставляя блок.
— Охренели? — рявкнул он.
— Ты чего? Сам охренел! — хозяин лотка попытался толкнуть Моргота. — Вора защищаешь?
— Да он его сообщник! — вякнул кто-то из толпы. — Детей воровать посылает!
Парнишка вырвал левую руку из захвата и поспешил спрятаться за спиной Моргота, быстро оценив расклад. Кто-то схватил Моргота за руку, кто-то вскинул руку для удара, когда из-за прилавка с диким криком вылетел Бублик:
— Не-е-ет! Неправда! Неправда! Моргот не посылает! Неправда!
Оглушительно заревел Первуня, а Бублик с разлета ткнулся головой в подбородок мужика, который собирался ударить Моргота. Я поспешил на помощь другу — помню, что мне было страшно и обидно до слез, и я молотил кого-то кулаками и пинался ногами. Хозяйка лотка встала на нашу сторону, поднялся невообразимый шум, а потом все как-то схлынуло само собой, неожиданно. Кто-то прижал мои локти к телу и приподнял над землей — я барахтался в этой мертвой хватке и пытался ударить чьи-то колени ногой.
— Ишь, ишь! — дядька хохотал, держа меня на вытянутых руках. — Раздухарился! Тощенький-то какой!
— Так вор это был или не вор? — допытывался кто-то, и ему отвечали:
— Да нет, просто ребята поссорились!
— Нет, не вор, это я не поняла сразу, что они вместе, — виновато всхлипывала хозяйка лотка.
— Да вор, я же видел, как он его за руку поймал! — кричал ее сосед.
— Не, они вместе пришли.
— А я говорю, воры это!
— Сами вы воры!
Когда я немного успокоился и обмяк, дядька поставил меня на землю и легонько хлопнул по заднице для пущего успокоения.
— Герои! — сказал он, посмеиваясь.
Первуня ревел на весь рынок, а хозяйка лотка, перегнувшись через прилавок, гладила его по голове и пихала в рот конфету. Силя, похоже, тоже принял участие в «бою», потому что тяжело дышал и сжимал кулаки. Моргот, словно изваяние, стоял и усмехался, окруженный нами, — разве что был немного бледнее обычного. Парня, который пытался украсть у него деньги, я не увидел.
Бублик ссутулился и как-то неловко шагнул в сторону, будто не удержал равновесия, Моргот подхватил его за локоть и потянул к себе. Вообще-то Моргот никогда нас не жалел, и, наверное, с Бубликом случилось что-то совсем неправильное: у него подкосились ноги, он качнулся в сторону Моргота, и голова оказалась лежащей у того на груди. Плечи Бублика тряслись, как будто он плакал, но он не плакал, я видел его лицо: расширенные, ничего не понимающие, сухие глаза. Моргот обхватил его плечо, посмотрел на него с удивлением, и усмешка незаметно сползла с его губ.
Толпа уже равнодушно скользила мимо нас, про вора все забыли в одну минуту, Первуня утешился конфетой и лаской хозяйки лотка, которая чувствовала себя виноватой перед хорошим покупателем и всячески надеялась свою вину загладить. А Бублик все дрожал у Моргота на груди, и тот неумело похлопывал его по плечу. Для Бублика, такого взрослого и правильного, такого спокойного, это было ненормально, неестественно, и мы с Силей стояли рядом и не знали, куда девать руки: мы испугались.
— Ну все. Хватит, Бублик. Все нормально, — ворчал Моргот вполголоса, — ничего не случилось. Щас футболки пойдем покупать. Надо за штаны деньги отдать…
— Деньги у меня, Моргот, — сказал Силя и полез за пазуху.
— Отдай три двести.
От этой цифры у меня закружилась голова. Я умел считать, но как-то не сообразил сразу, что нас четверо.
— Дайте мальчику водички, — сказала хозяйка лотка, протягивая Морготу бутылку с минералкой. — Напугали детей… Ненормальные… Лишь бы кулаки чесать. Только я тебе скажу — зря ты его пожалел. Было бы ради кого подставляться! Своих жалей, а чужие тебе что?
Сейчас, когда я знаю Моргота гораздо лучше, чем в детстве, его поступок кажется мне по меньшей мере непоследовательным. Да, он тоже был вором и тоже попадался, но он никогда не считал себя принадлежащим к воровскому миру, никогда не испытывал солидарности с собратьями по «цеху», и жалость не была ему свойственна. Я считаю, он не сразу понял, что подставляется. Как говорила его мать: он жил одной минутой и никогда не думал о последствиях. Он поступил не как вор, заступившийся за вора: он изначально принадлежал к совсем другому миру, миру, где взрослые не избивали детей, а дети не воровали денег. Этот мир давно рухнул, но представления Моргота изменились только внешне, на самом же деле он продолжал считать, что взрослые отвечают за детей. Все взрослые за всех детей.
Дети чувствительны к тому, что не лежит на поверхности, что составляет человеческую сущность, прячется в глубине. Может быть, мы делали неправильные выводы, приписывая Морготу героизм и отвагу, но любили мы его не за это, а за такое вот отсутствие раздумий, за эти короткие импульсы того, что мы считали правильным.
Выбор футболок — а Моргот решил купить нам по две штуки сразу — развеял нашу нервозность и окончательно успокоил Бублика.
— Моргот, Моргот, я вот эту хочу! — Силя тыкал пальцем в картинку с дирижаблем.
— Это дерьмо, я дерьмо покупать не буду.
— Ну почему? Картинка здоровская!
— Она облезет через три дня. Девушка, нам вот из тех покажите, что у вас есть. Для мальчиков.
— Моргот, а я вот эту хочу, со слоником, — Первуня дергал Моргота за рубашку.
— Сбрендил?
Розовый слоник плавал в цветочках, а Первуня почему-то питал слабость именно к розовому цвету. Моргот же его терпеть не мог.
— Ну классный же слоник!
— Офигеть, какой классный! Бантиков только к твоему слонику не хватает!
— Первуня, бери с машинкой! — подтолкнул его Силя.
— Я не хочу с машинкой, я хочу слоника-а-а… — захлюпал носом Первуня.
— Моргот, смотри, вот эту давай купим! — Бублик вытащил из высокой стопки футболок, выложенной девушкой на прилавок, черную с ярко-красной надписью на груди.
— Ты знаешь, что тут написано? — прыснул Моргот.
— Нет, а что?
— Ну… в первом приближении… Я — крутая телка. Это тоже для девочек. Думаю, там, где ее шили, не умели читать.
— А для мальчиков такой нет?