Мать Зимы
Шрифт:
– Он не мог спасти всех, – прошептал Тир и икнул. – Если ледяные маги будут жить, то мы умрем, да?
Это спрашивал не ребенок, а король, нуждавшийся в совете своего единственного мага, и маг должен был сказать ему правду:
– Думаю, что да, малыш.
Тир с шумом втянул в себя воздух, затем выдохнул, отступил на шаг, вытер глаза рукавом и шмыгнул носом.
– А ты можешь превратиться в птицу? – спросил он. – Ты можешь полететь туда, отыскать Ингольда и помочь ему?
Руди содрогнулся, вспомнив, как только вчера мечтал о каком-нибудь решительном сражении, которое избавило бы его от груза повседневной ответственности.
– Твоя
Тир покачал головой.
– Она хочет спасти людей, и чтобы все остались в безопасности, – промолвил он негромко. – Но речь идет не только о наших людях. Я помогу тебе пройти мимо гвардейцев и выбраться ночью из Убежища. А после того, как ты уйдешь, я ей скажу, что это я разрешил. Она, конечно, разозлится, но я скажу, что это был мой приказ.
Руди со вздохом обнял мальчика.
– Это ни к чему, малыш. Если я превращусь в птицу... если только вообще сумею превратиться во что-нибудь получше индюшки... – Тир захихикал. На какое-то мгновение на месте короля вновь оказался обычный мальчуган. – ...то скорее всего, забуду, как вновь стать человеком, и меня съедят на обед. Птицы очень глупы. Я не смогу это сделать, малыш. У меня меньше сил, чем у Ингольда. Ты поступил очень храбро, отдав мне такой приказ... Ты храбрее, чем я. Но сейчас мне придется остаться здесь. Тут я нужнее, понимаешь?
Мальчик рассеянно смотрел вдаль, перебирая древние воспоминания: память его отца, память Дейра, память эгоистичного мальчишки, который убил цаплю. Он помнил, как всем этим людям приходилось делать выбор и принимать решения, которых сам Тир пока не понимал.
Наконец, он прошептал:
– Ладно, спасибо. – И обнял Руди за шею.
Десять лет назад, как предполагала Джил, зал аудиенций в епископском дворце Алкетча, был истинным оазисом прохлады в тропической жаре Кхирсита. Подобно большинству помещений, которые Джил видела на юге, здесь почти не было мебели, а стены украшались цветной глазурованной плиткой. Окна были огромны и затянуты кроваво-красным бархатом, чтобы сохранить хоть остатки тепла. В зале царил ледяной холод.
Джованнин Нарменлион скрестила на груди узкие белые руки и взглянула на старика, стоявшего перед ней босиком в разорванной одежде, в цепях, – змеиным оценивающим взглядом.
– Моя госпожа... – Ингольд склонил голову.
– Итак. – Она коснулась пергамента, лежавшего на гранитной столешнице, и темные глаза недобро вспыхнули. – Ты явился на юг, Инглорион. А я-то гадала, как скоро это произойдет.
– Зачем, госпожа?
Она опустила веки, покрасневшие от хронической бессонницы. Прежде Джил полагала, что ей около пятидесяти лет, хотя будучи аббатисой Гая, Джованнин брила голову на церковный манер, и возраст ее было определить непросто. Сейчас она казалась значительно старше, и голос заметно дрожал.
– Я считала леди Минальду куда умнее. Когда она прислала вас сюда, то не могла не знать, что этот болван Фнак явился ко двору на-Чандроса в канун дня святого Канна и принялся торговаться из-за каких-то земель. Глупец! Неужто он и впрямь верил, что на-Чандрос отдаст ему хоть что-нибудь по доброй воле. Она взяла пергамент и прочитала: – Долина Ренвета отныне бесплодна. Даже в полях у реки больше не произрастает зерно, и мы должны отдаться на милость императора. – Она разжала пальцы. Лист вылетел у нее из рук, коснулся полированной столешницы, а затем соскользнул на пол. – Будет очень занятно, если этот однорукий демонов выродок пригласит их в свои владения вместе с женами и детьми. Но теперь мне ясно, на что зарится леди Минальда. И вот ты здесь, передо мной...
Ингольд покачал головой. Он дышал с трудом, побледнел и едва держался на ногах. Джил уже поняла, что в борьбе с ледяными магами он надорвал себе сердце. Скрестив руки, он поигрывал кольцом наручников, обхватывающим запястье.
– Я не затем явился на юг, госпожа. Об этом я ничего не знал.
– Тогда владычица Убежища просто глупа. – Негромкий голос скрежетнул, как кончик кинжала по камню. – Зачем ты здесь?
Пока Ингольд молчал, Джил подумала, что сейчас он скажет: «Чтобы спасти человечество»... Интересно, что тогда ответит Джованнин?
У стены, за столом епископа стояли два стула, и на одном из них сидела худенькая хрупкая девушка лет пятнадцати-шестнадцати в украшенной жемчугом вуали, с белыми волосами и эбеново-черной кожей. На другом восседал белый мужчина, несколькими годами старше Ингольда, полысевший от старости, некогда рослый, но согбенный от старости и съеженный, словно жизнь понемногу вытекала из него. На нем было алое одеяние клирика, но, в отличие от служителей Церкви, он носил бороду, молочной рекой стекавшей почти до колен.
Именно он подал сейчас голос.
– Говорят, что усыпальница Слепого Короля – магическое место, госпожа. – Голос его звучал звучно и музыкально, как у театрального актера, и жесты были такими же отточенными. – В этом месте ощущаются странные силы. Там снятся волшебные сны. Если бы я пытался произвести колдовской ритуал, к примеру, чтобы призвать вельмож к бунту против законных правителей или чтобы навредить войскам империи, то выбрал бы именно это место для работы.
– Не сомневаюсь в этом, Бектис, – любезно согласился Ингольд. – Те, кто не обладают достаточной силой, цепляются за любую поддержку. Полагаю, ты сам ни разу там не был? Ну, конечно. – И он повернулся к Джованнин, не обращая больше никакого внимания на пышущего гневом Бектиса. – Госпожа, мое появление на юге никак не связано с вашими внутренними распрями. Я прибыл сюда вопреки приказам леди Минальды, и, поверьте, я считаю лорда Фнака глупцом, если он и впрямь думает, что сможет торговаться с на-Чандросом, марионеткой Эсбошета Йор-Клеосом или... с ее высочеством. – И он поклонился девушке, сидящей рядом с Бектисом. Она в ответ уставилась на него своими серебристыми глазами без всякого выражения. Джил обратила внимания, что принцесса не носит амулет, отпугивающий демонов, что было большой редкостью на юге, – видно, считалось, что силы зла не осмелятся напасть на ее высочество. Однако ее шею украшали дорогие янтарные четки.
А вот Джованнин не носила ни того, ни другого, равно как и вуали. Может, женщины, служащие Церкви, здесь считались равными мужчинам? Интересно, как аббатисе удалось захватить власть в свои руки и добиться столь высокого поста.
Обращаясь к девушке, Ингольд продолжил:
– Холод надвигающейся зимы – вечной зимы – сковал эту землю, как сковал и многие другие. Урожая уже не хватает, чтобы прокормить ваш собственный народ, госпожа, не говоря уже о беженцах с севера. Сомневаюсь, что вы смогли бы прокормить их, даже обратив в рабство, хотя, возможно, именно это и обещали вам военачальники.