Мать Зимы
Шрифт:
– Брикотис? – позвал он. – Ты здесь?
Руди закрыл глаза. Он находился словно бы внутри Цилиндра, в крохотной темной круглой комнатке в самом центре Убежища.
– Я здесь, – откликнулась Лысая Дама.
Он и сам не знал, чего ждал, но уж точно не этого.
Руди то казалось, что он стоит на берегу океана январским утром, в свинцово-холодном мире, то, что он в саду летней ночью на пороге беломраморной беседки, пронизанной золотистым светом... Еще ему казалось, что он смотрит на спящую женщину... И даже не мог определить ее возраст...
Он и сам толком не понимал, что
Аромат ванили и цитрусов...
Глубокое, пронизывающее ощущение доверия, заботы, дружелюбия и покоя...
Он не знал, как обращаться к ней и куда смотреть.
– Я... м-м... Мое имя – Руди Солис. Я маг Убежища, но, должно быть, вы и сами все знаете...
Он ощутил ее улыбку и понял, что даже спустя столько времени она еще сохранила в себе человечность.
Ему хотелось расспросить ее о стазисных чарах, но после такой улыбки он смог лишь выдавить:
– Ну, как вы там? Вы... вы были живы все это время? В ловушке?
Однако едва эти слова сорвались с уст Руди, он понял, как ошибался.
Она не была пленницей стен Убежища, так же, как и он сам не был пленником собственной плоти.
Она была сердцем Убежища, превратившись в него точно так же, как Ингольд превратился в птицу, и по той же причине, – чтобы спасти тех, кого она любила.
И все же она была благодарна ему за этот вопрос, – он ощутил в душе тепло летнего полдня.
Воспоминания мерцали и кружились, словно она пыталась сосредоточиться на них. Фрагменты мысленных образов вспыхивали в сознании Руди, словно он улавливал чужие воспоминания или видел чужие сны.
Кошка, любившая спать у нее на коленях, прикрывая лапкой черно-белый нос. Покалывание иголок, когда ей наносили рунные татуировки на руках. Чей-то смех. Цвет локонов дочери...
А затем очень явственно он увидел Мать Зимы, спящую в своем колодце, спящую по-настоящему, ибо она шевелилась во сне и грезила о зернах в своем теле. Сердце ее пульсировало и тускло мерцало...
«Лишь живые могут использовать магию, чтобы сберечь тех, кого любят». Руди не знал, его это мысли или той женщины, чью душу, грезы и воспоминания он впитал сейчас; он не знал, сам ли задается вопросом, или она спрашивает, по этой ли причине Мать Зимы наслала этот сон Брикотис, чтобы показать ей, как поступить?
– Это было больно? – спросил он, отчаянно надеясь, что нет.
Его утешил слабый отголосок ее смеха и прикосновение, реальное и ощутимое, невидимых теплых пальцев. Легкая грусть, когда умер Аму Бэл, и Дейр, и другие маги, кого она уже не могла защитить.
Но воспоминания жили в душе. Он был рад, что она счастлива.
– Послушайте, – почтительно обратился к ней Руди. – У нас тут одна небольшая проблема. Я подумал... Может, вы сумеете помочь? Как нам заставить расти эти зерна?
И вновь ощутил летнее тепло ее улыбки.
На другой день габугу атаковали Убежище в полную силу.
Поскольку Руди знал, что высокая концентрация сланча – или существ, управляемых сланчем, – мешает действию магического кристалла, он заколдовал кожаный мяч, набитый травой, и наложил на него особые чары, сделав сперва синим, затем красным, затем зеленым, затем черным, затем белым.
Руди воткнул в землю три шеста в нескольких ярдах перед входом в убежище и уложил кожаный шар на этот треножник; каждое утро до открытия дверей убежища он смотрел в кристалл, чтобы проверить, виден ли мяч, и какого он цвета. Последняя мера предосторожности, вероятно, была излишней, но Руди хотел защититься от иллюзий, наведенных ледяными колдунами. Когда нынче утром он устроил проверку, то ничего не увидел. В кристалле серым облаком клубилась глухая леденящая ярость.
– Ух, ты! – Сунув кристалл в карман, он побежал в главный зал Убежища, где уже собирались выходить на полевые работы крестьяне и дружески болтали с гвардейцами, дожидавшимися рассвета, чтобы отпереть ворота.
– Извините, парни, ничего не выйдет, – заявил им Руди и подошел к Калдерну и Гнифту, стоявшим у внутренних дверей. – Они там, снаружи, ждут... Я не знаю, сколько их.
– Ты уверен? – разумеется, не преминул поинтересоваться кто-то.
– Какая глупость! – так же предсказуемо заявил другой. – Нам нужно работать! Времени в обрез. Если мы не хотим голодать...
– И откуда нам знать, что ты говоришь правду?
Уперев руки в бока, Руди встал перед воротами и колдовской свет вспыхнул у него над головой.
– Вы мне не верите? – Воцарилось молчание – Вы же громче всех кричали, что я ничего не сделал, чтобы защитить вас в прошлый раз... Хотя тогда я и впрямь был бессилен помочь. И вот теперь я стою перед вами и говорю: не открывайте двери.
Без единого слова пять человек набросились на него с ножами, цепами и серпами. Руди был так изумлен, – хотя позднее понял, что удивляться тут было нечему, – что даже не успел ничего предпринять, как у него уже вырвали посох из рук и отшвырнули к воротам. Он принялся отбиваться кулаками и ногами, одновременно используя защитные чары, – которые, разумеется, ничуть ему не помогли...
Калдер выхватил цеп у одного из работников и отшвырнул того в сторону; Гнифт без малейших колебаний обезглавил второго; остальных нападавших быстро обезвредили крестьяне.
Те сопротивлялись, как демоны, истошно вопя и атакуя своих бывших друзей и родичей. Йобет Троп чуть не лишился уха, пытаясь обезоружить вооруженного серпом мутанта. В это время еще один из нападавших бросился к внутренним воротам, сумел распахнуть их и побежал к выходу. Руди, торопливо вскочив на ноги, бросился за ним. Крестьянин уже отпирал засовы... Руди схватил его за плечи, но тот отшвырнул молодого мага с нечеловеческой силой. Тот опять поднялся, пытаясь успеть...
Двери распахнулись. Мутанты хлынули внутрь зловонной белесой волной. Руди закричал, что есть сил:
– Закрывайте ворота! – И за спиной услышал лязг металла и скрежет замков. Теперь он был заперт в проходе с обезумевшим крестьянином и всей этой чудовищной ордой. Руди выкрикнул Имя Молнии, и ослепительная вспышка с душераздирающим скрежетом вспыхнула, озаряя все вокруг, отражаясь от черных каменных стен, пола и потолка. Мутанты и габугу визжали и рычали, когда в них ударяли огненные стрелы; в туннеле было не продохнуть от дыма и вони горящей плоти.