Мать. Вопросы и ответы 1954 г.
Шрифт:
Но это всегда имеет какое-то значение, верно, Мать?
Безусловно, это имеет значение. А в большинстве случаев это имеет и вполне определённую цель: я хочу что-то сделать, либо что-то кому-то сказать, либо что-то изменить в данном человеке, дать ему необходимое знание или предостеречь – сказать, чтобы он был начеку, не терял бдительности. Иногда я прихожу, чтобы ответить на вопрос.
Символические сны… Символические сны, как правило, очень связны, их запоминаешь целиком, в мельчайших подробностях. Они живее, реальнее, ярче обычной жизни и довольно редки. Когда вспоминаешь символический сон, помнишь всё, все подробности, и кажется, что это время было прожито жизнью, которая намного ярче, намного подлиннее физической жизни. И это оставляет очень глубокий след. Но снятся такие сны нечасто – как правило, только когда возникает острая необходимость. Кто-нибудь может рассказать такой сон? Это было бы интересно. Я могла бы пояснить
Милая Мать, мне снился сон…
Тебе? Расскажи, что за сон.
Ты давала благословения. Я подошёл к тебе, ты обняла меня и очень долго держала в своих объятьях.
А дальше? Это всё?
Ты мне что-то сказала, но…
Но ты не запомнил, что!
Нет.
(Другой ученик) Мать, иногда я вижу во сне, как ты плачешь.
Что? Я плачу?
Ты плачешь.
Я плачу? (Смеется)
Да.
Так-так!.. Это бывает, когда тебе самому грустно, да?
Наверное!
Это очень символично. Это означает… Нет, об этом я скажу тебе лично. Но как правило, это означает, что всякий раз, когда вы чувствуете себя несчастными, ваше страдание добавляется к совокупным страданиям Божественного.
Божественное совершает свою работу в материи в состоянии глубокого сострадания, которое передаётся в материи психической болью – той самой, о которой говорится в статье, мы сегодня это читали [10] . Это другая сторона того же самого: это то же сострадание, только обращённое вот так. (Мать соединяет ладони, а затем раскрывает их в жесте подношения)
10
«В.: В последние дни я испытываю острую боль, от которой из глаз ручьём текут слезы. В этом нет ни беспокойства, ни тревоги, скорее, это приносит успокоение, чистоту, чувство глубокой серьёзности. Это то, что называется психической болью?
О.: Да, существует психическая боль подобного рода. Только слёзы психического необязательно печальны – бывают слёзы от избытка чувств и слёзы радости».
Так вот, состояние Божественного сострадания отражается в психическом сознании как боль, только это не эгоистическая боль – это проявление отождествления со вселенской болью. В «Молитвах и медитациях», в одной из последних [12 июля 1918], я подробно описываю свой опыт и пишу, что это были самые счастливые слёзы в моей жизни – потому что они пролиты не по себе, понимаете? И здесь речь идёт о том же. Людские страдания всегда бывают вызваны эгоистическими, человеческими причинами. Даже когда, например (как я уже неоднократно объясняла), люди теряют кого-то из своих близких, любимых и страдают из-за этого, то оплакивают они не человека и не изменение его состояния – в девяноста девяти процентах случаев и даже больше они не знают, в каком состоянии человек теперь находится, они не могут даже узнать, счастлив он теперь или несчастен, страдает или пребывает в мире и покое. Их мучает чувство разлуки: им было хорошо, когда этот человек был рядом, но его больше нет – он ушёл. Так что человеческая боль всегда проистекает от замыкания на самом себе, в той или иной мере осознаваемого, в той или иной мере… как бы это сказать… признаваемого, но причина всегда в этом. Даже когда человек оплакивает несчастье другого, это не чистое сострадание – к нему всегда примешиваются эгоистические чувства. Но как только к переживанию боли подключается психическое существо, появляется элемент «обращённого» сострадания (именно это я только что постаралась вам объяснить). И если отделить одно от другого, сосредоточиться на психическом чувстве, выйти из эго и соединиться с этим обращённым состраданием, можно соприкоснуться с великим вселенским Состраданием – огромным, необъятным, спокойным, мощным, глубоким, несущим совершенный мир и бесконечную нежность. Вот что я имею в виду, говоря о том, что если пройти глубже в боль, дойти до самого её истока, выйти из той части существа, которая испытывает эгоистические, личные чувства, пройти ещё дальше, то можно открыть дверь великого откровения. Речь не о том, чтобы искать боль ради боли, но когда она уже есть, когда вы испытываете её, то неизменно, если вам удаётся преодолеть эгоизм этой боли – прежде всего заметить, какая часть существа эгоистична и заставляет вас страдать, в чём эгоистическая причина вашего страдания, а затем оставить это и пройти глубже, к вещам вселенским, основополагающим, – вы входите в бесконечное Сострадание, и там уже поистине открывается дверь психического. Так что, когда вы увидите, как я проливаю слёзы, если вы постараетесь в тот момент полностью слиться с этим состоянием, войти в эти слёзы, раствориться в них, то дверь может открыться. И тогда можно получить весь опыт целиком – переживание само по себе уникальное, оставляющее очень глубокий след в сознании. Оно, как правило, никогда не забывается. Даже если внутренняя дверь опять закрывается, даже если человек возвращается в своё обычное состояние, это переживание остаётся в глубине и к нему можно вернуться, если глубоко сосредоточиться. И тогда вновь погружаешься в этот океан бесконечной нежности, величайшего мира и покоя – в то, что всё понимает (но не умом), всему сострадает, всё обнимает и всё исцеляет.
Разумеется, и здесь справедливо то же самое правило: нужно искренне хотеть исцелиться, иначе ничего не выйдет. Если вы стремитесь к переживанию только ради самого переживания, а, получив его, возвращаетесь в своё прежнее состояние, ничего не произойдёт. Но если вы искренне хотите исцелиться, если у вас есть подлинное стремление преодолеть препятствия, подняться – подняться над собой, избавиться от всего того, что тянет вас назад, разорвать ограничения, очиститься от всего, что преграждает путь, если у вас действительно есть сильная воля не повторять прошлые ошибки, вырваться из тьмы и неведения, подняться к свету, отбросив всё слишком человеческое, слишком мелочное, слишком невежественное, то происходит действие, и действие мощное. Иногда оно бывает решительным и бесповоротным. Однако при этом ни одна часть существа не должна цепляться за старое, держать рот на замке и прятаться, чтобы потом высунуть нос и сказать: «Да, да, переживание – это хорошо, но теперь моя очередь!» В таких случаях я ни за что не поручусь – могут возникнуть нежелательные последствия. Вот почему я всегда возвращаюсь к одному и тому же, всегда повторяю одно и то же: нужна настоящая, подлинная искренность.
Нужно быть готовым вырвать с корнем то, что изо всех сил цепляется за старое, так чтобы от него не осталось и следа. Иначе человек повторяет иногда одну и ту же ошибку снова и снова до тех пор, пока не начинает страдать от этого так сильно, что он вынужден становиться абсолютно искренним. Не следует прибегать к этому средству, в нём нет ничего хорошего – оно разрушительно: напрасно тратится огромное количество энергии, распространяются ненужные вибрации. Но если по-другому не получается, то именно через сильное страдание человек может обрести волю к совершенной искренности.
Наступает момент – в жизни каждого человека наступает такой момент, – когда крайне необходимо выбрать совершенную искренность. В жизни отдельного человека, в жизни сообщества людей, к которому принадлежит человек, наступает момент, когда выбор должен быть сделан, когда должно произойти очищение. Иногда этот вопрос встаёт очень серьёзно, практически как вопрос жизни или смерти для данного сообщества: если оно хочет выжить, то необходимо совершить решительный шаг вперёд.
(Молчание)
Кто-нибудь ещё расскажет сон?
(Первый ученик) Милая Мать, ты ещё не объяснила мой сон!
Здесь нечего объяснять, малыш. Ты видел то, что не осознаёшь, находясь в своём физическом существе, только и всего. Силы всегда здесь, они полны нежности, любви, они всегда помогают… Только человек их не замечает, потому что живёт в слишком узком, слишком ограниченном сознании. Объяснение здесь не требуется – это не объясняют. Это факт. Можно сказать, что есть переживание, есть событие, которое происходит, и есть также его отражение в мозгу. Проснувшись, ты помнишь не сон, а некое его истолкование. Человек очень редко бывает сознателен во время переживания и осознаёт именно то, что происходит на самом деле. Для этого нужно быть очень бдительным в течение всей ночи, нужно сохранять во сне ясность сознания. Обычно этого не случается. Есть часть существа, которая выходит из тела и получает опыт. Когда она возвращается в тело, принося свой опыт, то мозг, соприкоснувшись с ним, переводит его в образы, слова, идеи, впечатления, чувства. И, проснувшись, человек припоминает кое-что из этого и говорит, что видел такой-то «сон». Но это всего лишь некое отражение того, что произошло. Оно имеет некоторое сходство с реальным событием, но это не совсем тот опыт, который был получен во время сна.
В ночном переживании, послужившем основой твоего сна, ты соприкоснулся с Силами, которые всегда хранят, помогают, поддерживают… Они полны любви и нежности, они приветствуют и принимают всех, кто к ним приходит, помогают им. На самом деле они присутствуют везде и работают постоянно. Ты просто начал осознавать это. При пробуждении это перевелось в знакомые тебе образы: ты приходишь ко мне за благословением. Соприкосновение с этой хранящей Силой было для тебя новым ощущением, и у тебя возникло впечатление, что это я обнимаю тебя. Так это и происходит: случается какое-то событие, которое затем неким образом отражается в мозгу.