Шрифт:
Нодар Владимирович ДУМБАДЗЕ
МАТЬ
Рассказ
Перевод З. Ахвледиани
– Благородные граждане Тбилиси! Сотворите добро, подайте пьянице, подонку, бездельнику, человеку, который променял свое достоинство на стакан водки и теперь стоит перед вами с протянутой рукой! Человек этот я! Я жажду увидеть родную мать, опозоренную мною мать! Жажду, как смерти! И мне нужны деньги, деньги на билет, чтобы поехать к ней, моей любимой матери!.. Благородные граждане Тбилиси! Окажите мне милость... Умоляю вас!..
Дрожащий голос звучал патетически, но фальшиво.
Пропитанный
...И когда вся эта масса вновь задвигалась, пьяница уже стоял у ближайшего стола и дрожащей рукой собирал брошенные на стол три скомканные рублевки и мелочь. Ни один из сидевших за столом мужчин не взглянул на пьяницу - даже тогда, когда он благодарил их. Лишь один - помоложе проговорил, не поднимая головы:
– Ладно...
Пьяница подошел ко второму столу, протянул руку:
– Благородные жители Тбилиси!..
– Брось трепаться!
– прервал его один из пировавших.
– На, выпей!
Пьяница взял стакан с водкой, поднес ко рту. Рука его дрожала.
– Ну, скажи что-нибудь!
– сказал второй.
– "Что-нибудь..." - повторил пьяница, и рот его перекосился в жалкой улыбке.
– Гм, ты даже шутишь?!
– удивился третий.
Пьяница не ответил. Он молча проглотил водку и уткнулся лицом в согнутый локоть. Когда он поднял голову, лицо его было спокойнее, а глаза влажно блестели.
– На здоровье!
– сказал первый.
Пьяница поставил стакан, но от стола не отходил.
– Не вздумай еще просить денег!
– сказал, нахмурив брови, второй.
– На билет... Мать хочется увидеть...
– Знаю я, какая мать и какой билет!
– Три рубля...
– Какими прикажешь - бумажными или мелочью?
– передразнил его первый.
– Рубль!
– быстро сдался пьяница.
– Дай, мать его!.. Видишь, не отстает!
– проговорил третий.
Тогда первый достал из кармана двадцатикопеечную монету, положил на большой палец правой руки, щелчком подбросил в воздух, потом ловко поймал и, зажав ее в левой ладони, вопросительно взглянул на пьяницу.
– Орел!
– крикнул тот, не задумываясь, и уверенно протянул руку. Первый разжал ладонь.
– Везет же человеку!
– обернулся он к сотрапезникам и отдал монету пьянице.
Тот подошел к следующему столу.
– Ребята, явилась наша судьба, - обрадовался один из пятерых, сидевших за столом.
– Мир пришедшему! Привет!
– раздались нестройные голоса.
– На, выпей!
– протянул кто-то стакан.
– Я выпил уже...
– проговорил пьяница, но стакан все же взял.
– Гм, нашелся трезвенник!
– хмыкнул первый, очень похожий на второго, как, впрочем, на всех остальных.
– Будьте здоровы!
– Пьяница опрокинул в
– Только без монолога! Говори прямо, сколько стоит билет до дома твоей матери!
– предупредил третий, потом двумя пальцами извлек из внутреннего кармана пачку пятирублевок.
– Дай одну!
– взмолился пьяница и громко проглотил слюну.
– Осел! С чего это тебе вздумалось разбогатеть именно за наш счет? Поди-ка вон к тем комбинаторам, они, знаешь, махорку в червонцы заворачивают!
– Владелец пачки указал на огороженный фанерой кабинет, откуда столбом поднимался табачный дым и доносился громкий пьяный женский хохот.
– Ладно, дай, не мучай человека! Нас всех ждет его судьба!
– сказал кто-то.
– На, бери две пятерки - поедешь в международном. В жестком тебе будет неудобно!
– Беззубый рот владельца пачки раскрылся в улыбке. Засмеялись и четверо остальных.
– Вот это человек!
– воскликнул пьяница, запихивая деньги в карман. Будет и на моей улице праздник, и тогда я отплачу тебе!
– Не забудь прихватить знамя!
Теперь рассмеялись все шестеро.
Четвертый стол пьяница обошел сторонкой - в одном из двоих сидевших за ним мужчин он узнал верийского карманника Зарзану. Карманники, как известно, одинаково ненавидят пьяниц и попрошаек, он же в своем лице объединял обе эти категории людей. Поэтому он направился к кабинету с занавешенной дверью.
В кабинете пьяница не задержался. Он вышел оттуда растерянный и смущенный и, раскачиваясь, подошел к столу, за которым кутила компания парней из Ваке.
– Благородные граждане Тбилиси...
– начал пьяница, прикрыв почему-то глаза рукой.
– Сотворите добро, подайте пьянице, подонку, бездельнику... продолжил монолог один из парней.
Пьяница опустил руку и уставился на него помутневшим взглядом.
– Чего смотришь?
– спросил тот.
– Жажду увидеть свою мать...
– захныкал пьяница, - жажду, как смерти...
– Кто же тебе мешает? Умирай на здоровье!..
– Я мать хочу...
– повторил тупо пьяница.
– А молочка грудного тебе не хочется?
– Мать...
– Да врешь ты, сволочь, нет у тебя никакой матери!
– вскочил в сердцах худощавый парень. Его насилу усадили.
– Вот так каждый раз! Появится и начнет бередить душу именно тогда, когда мне хочется выпить, повеселиться! Хватит же тебе, хватит, гнида ты эдакая!
– Ладно, поди сюда, Симон, бери деньги и уходи. На!
– Парень с огромным - от виска до подбородка - шрамом бросил на стол несколько червонцев.
– Откуда тебе известно мое имя?
– удивился пьяница.
– Известно, Симон, известно... На деньги, что ты выманил у меня, можно было трижды объездить земной шар. Вроде Магеллана...
– Я мать хочу увидеть!
– заплакал пьяница.
Парень со шрамом запихал деньги в карман пьянице и слегка подтолкнул его:
– Ну, хватит тебе, мы тоже люди, и у нас тоже есть сердце...
– Потом он обернулся к своим: - Ребята, давайте выпьем за наших матерей... Разбередил душу этот негодяй, хоть плачь!..