Мата Хари. Авантюристка или шпионка?
Шрифт:
Предисловие
Танцовщица и шпионка Мата Хари и через сто лет после своей смерти продолжает привлекать внимание публики по всему миру. Кем же она была? Несомненно, выдающейся актрисой и не менее выдающейся куртизанкой. А вот насчет того, была ли Мата Хари выдающейся разведчицей, существуют большие сомнения. Хотя порой ее и называют «самой известной шпионкой всех времен и народов», настоящей «королевой шпионажа».
Досье французской разведки на Мату Хари до сих пор остается секретным. С ним через несколько лет после Первой мировой войны смогли частично ознакомиться журналисты Ален Прель и Сэм Ваагенаар. Подробности обвинительного заключения по делу Маты Хари никогда не публиковались. Ее процесс иногда называют самым сенсационным шпионским процессом Первой мировой войны. По словам одного из ее биографов, американского журналиста, голландца по происхождению Сэма Ваагенаара, «в жизни Маты Хари было две вещи, создавшие ей славу, – ее танец и ее предполагаемая шпионская деятельность. Вместе и то и другое длилось двенадцать лет и семь месяцев». Ваагенаар,
Утверждения, будто вследствие ее шпионской работы были потоплены семнадцать союзных транспортов с войсками и погибло не менее дивизии союзных войск, – это не более чем легенды, призванные оправдать суровый приговор известной танцовщице. Точно так же и единственный французский агент в Бельгии, которого якобы выдала Мата Хари, на самом деле, как мы увидим по ходу книги, никак не мог быть ее жертвой. Да и сам начальник французской контрразведки капитан Жорж Ладу, сделавший все, чтобы погубить Мату Хари, впоследствии признавал, что свое шпионское ремесло «шпионка века» знала из рук вон плохо.
Дело Маты Хари выросло из тех проблем, с которыми разведки и контрразведки всех стран столкнулись в годы Первой мировой войны. Эта война была беспрецедентной как по количеству вовлеченного в нее количества войск, вооружений и боевой техники, так и по продолжительности – более четырех лет. В течение полувека, предшествовавшего 1914 году, в Европе так долго не воевали. Новый характер боевых действий, когда всю Европу пересекли фронты и лишь считанные государства остались нейтральными, предъявил новые требования к разведке. Война приняла позиционный характер, и на первый план вышла тактическая разведка в прифронтовой зоне. Она осуществлялась как разведывательными группами, так и новейшими средствами борьбы: самолетами, дирижаблями, аэростатами, а также посредством перехвата неприятельских радиограмм и телеграмм. Агентурная разведка, прежде игравшая основную роль, отошла на второй план. Однако для широкой публики главным источником получения секретных сведений оставались неприятельские агенты-шпионы, которые будто бы проникли во все штабы, министерства, газеты, концерны и т. п. На волне патриотического воодушевления нагнеталась шпиономания. Для ее удовлетворения требовались пойманные вражеские шпионы. А вот с этим как раз была проблема. Радиопередатчики, особенно способные передавать сигнал на большие расстояния, за линию фронта, в то время были большой редкостью. Поэтому не было возможности оснащать ими агентуру, оставшуюся во враждебных государствах. В связи с разрывом дипломатических отношений отпал также канал связи через посольства. Оставался только канал связи через нейтральные государства. Однако все воюющие страны резко ужесточили контроль на границах с нейтралами, подвергая тщательной проверке как всех своих граждан, так и иностранцев. Кроме того, перлюстрировалась вся зарубежная корреспонденция. Поэтому агентам лишь эпизодически удавалось передать информацию по назначению, а в таком виде, не обеспечивая сплошного потока, она во многом теряла смысл. Ведь одно сообщение, даже из очень важного штаба, сохраняло свою ценность лишь очень ограниченное время. А в долгосрочной перспективе, не подкрепленное другими сообщениями, оно легко могло дезориентировать получателя. Вследствие этих вполне объективных причин активность агентурной разведки в годы Первой мировой войны резко сократилась. Но, соответственно, резко сократилась и возможность поймать с поличным неприятельских шпионов. Однако, если шпиона нельзя поймать, его можно выдумать. По такому пути пошли многие контрразведчики. Им ведь необходимо было доказать и начальству, и общественности, что они здесь, в тылу, недаром едят свой хлеб. И одной из жертв подобной тактики контрразведки и стала Мата Хари.
В этой книге мы расскажем о ее судьбе и попробуем ответить на вопрос, чьей шпионкой она была (если была) и была ли виновна в тех преступлениях, за которые ее казнили. Мы также расскажем о некоторых посвященных Мате Хари фильмах (всего их насчитывается более трех десятков) и в особенности о новейшем отечественном телесериале «Мата Хари».
Юность
Настоящее имя Маты Хари – Маргарета Гертруда Зелле. Она родилась в Леувардене, в Нидерландах, 7 августа 1876 года и была вторым из четырех детей Адама Зелле (1840–1910) и Антье ван дер Мелен (1842–1891). Ее отец в то время был преуспевающим бизнесменом. Военный комендант Парижа Эмиль Массар утверждал, будто Мата Хари «была по происхождению еврейкой, перешедшей в протестантизм». Однако никаких документальных подтверждений этого нет, а фамилии Зелле и Мелен не являются специфически еврейскими, а вполне голландскими. Скорее всего, версия Массара – всего лишь дань чрезвычайно распространенному во Франции эпохи Первой мировой войны антисемитизму. Отец Маргареты владел шляпным магазином на Калдерсе, одной из главных улиц Леувардена, и имел акции нефтяных компаний. 1 января 1883 года, когда Маргарете было шесть лет, он смог купить себе дом на улице Грооте Керкстраат, 28, – старый патрицианский дом, один из самых красивых в городе. Младшим братьям Маргареты – близнецам Арии Анне и Корнелиусу Кунрааду – было тогда около года. Был еще третий брат – Йоханнес Хендерикус. Когда Маргарете исполнилось шесть лет, отец подарил ей дорогую четырехместную тележку, запряженную двумя роскошно украшенными козами. Эта игрушка ей очень понравилась. Любовь к роскоши она сохранила на всю жизнь. До тринадцати лет Марго посещала элитную частную школу мисс Бейс на площади Хофплейн, напротив ратуши. Там она хорошо освоила французский. Затем Маргарета продолжила изучение языков в средней школе для девочек на улице Грооте Хаутстраат, где овладела немецким и английским. В школу Маргарета порой ходила в чересчур смелых платьях. Однажды летом она пришла в платье в красно-желтую полоску. Как вспоминала ее подруга Ибелтье Керкхоф-Хоогслаг, «тогда носить такие платья в школу было для девочек просто невозможно».
Но в 1889 году отец почти обанкротился и развелся с женой, которая вскоре умерла. Адам покинул Леуварден и отправился в Гаагу. Жена с детьми переселились в гораздо более скромную квартиру на набережной Виллемскаде. Не добившись успеха в Гааге, Адам 31 мая 1890 года вернулся к семье. А 4 сентября 1890 года супруги официально развелись. 10 мая 1891 года Антье умерла. Еще в марте этого года Адам переехал в Амстердам. Маргарета оставалась в Леувардене до ноября, а затем Адам отправил дочь к ее крестному Фиссеру в Снек, маленький городок неподалеку от Леувардена. А Йоханнес Хендерикус переехал в Франекер, где проживала семья матери. Потом Маргарета училась в Лейдене, собираясь стать воспитательницей в детском саду. Ибелтье Керкхоф-Хоогслаг так впоследствии прокомментировала эту идею: «Трудно себе представить более неправильное решение. Для этой профессии Маргарета никак не подходила. Такая профессия хороша для девочек „материнского типа“. Маргарета же была независимой личностью». Однако в Лейдене в нее влюбился учитель той же школы Вюбрандус Хаанстра. Он стал слишком назойливо за ней ухаживать, и крестный поспешил забрать ее из училища от греха подальше. Но уже через несколько месяцев Маргарета сбежала от крестного к своему дяде Таконису в Гаагу. По другой версии, родные сами отослали Маргарету к дяде в Гаагу, от греха подальше. В дальнейшем Маргарета распускала разнообразные слухи о своем происхождении – о том, что она дочь яванского принца или что ее мать – баронесса.
Уже 11 июля 1895 года, восемнадцати лет от роду, в Амстердаме Маргарета вышла замуж по объявлению за тридцативосьмилетнего голландского капитана Рудольфа Джона Маклеода (1856–1928). Объявление гласило: «Офицер из Голландской Восточной Индии, находящийся сейчас в отпуске дома, хочет познакомиться с милой девушкой с целью последующего супружества». Третья супруга Маклеода утверждала, что письма приходили в основном от девушек с большим приданым (другое дело, насколько информация в письмах соответствовала действительности). Третья жена впоследствии сетовала: «Ему следовало бы жениться на деньгах. Но вместо этого он взял не ту…» Немаловажную роль сыграло то, что Маргарета приложила к письму свою фотографию. Между ними завязалась переписка. Когда пришла пора назначать свидание влюбленным, жившим в разных городах (Рудольф – в Амстердаме, Маргарета – в Гааге), друг Рудольфа Де Балбиан Ферстер предложил в качестве удобного места встречи амстердамский Государственный музей. Но Маклеода сразил приступ ревматизма, и свидание пришлось отложить.
Отцом Рудольфа был отставной капитан голландской пехоты Джон ван Бринен-Маклеод. Он женился на баронессе Дине Луизе Свеертс де Ландас. 14 августа 1894 года Рудольф вернулся в Голландию в двухлетний отпуск по болезни. Рудольф был ростом 180 см, рано облысевшим, с круглым лицом и длинными закрученными усами. Его третья жена Гритье Мейерс-Маклеод, сменившая Маргарету 3 октября 1917 года, всего за двенадцать дней до ее казни, характеризовала его как «жесткого несентиментального человека, всегда называвшего вещи своими именами, неотесанного, но честного солдата с золотым сердцем». За семнадцать лет службы в Голландской Индии он заработал сахарный диабет и ревматизм. Маклеод происходил из старинного шотландского рода. В начале XVIII века один из его предков перебрался в Голландию, где, как и большинство шотландцев того времени, искавших заработка на континенте, поступил на военную службу.
Маргарета и Рудольф впервые встретились в музее в Амстердаме 7 мая 1895 года, а уже через шесть дней обручились. Переписка продолжалась. Вот одно из писем Маргареты Рудольфу Джону: «Мой дорогой Джонни, – писала она однажды в среду вечером в 1895 году. – О, дорогой, мне так жаль тебя, и я так печальна, что наши планы снова сорвались. Все плохое происходит одновременно, не кажется ли тебе? Не огорчайся, дорогой. Надеюсь, что ты забудешь все твои болезни, как только я приеду навестить тебя в воскресенье.
Неужели тебе было так больно, что ты даже не мог писать сам? Я думаю, что да, иначе ты бы это сделал. Ты думаешь, что в воскресенье уже сможешь ходить? Я очень на это надеюсь, мое сокровище, но только не перенапрягайся. Да, сначала мне было очень грустно, но потом я посмотрела на все это с другой, положительной стороны, потому что если я тут и чувствую себя плохо, то чем это тебе поможет?
Луиза писала мне: „Я надеюсь, что вы оба очень заинтересованы, чтобы через пару недель в ратуше все засияло ярким солнечным светом“. Ну, я тоже на это надеюсь. А ты, Джон? Будь храбрым и послушным, и это поможет тебе. Твоя маленькая жена всегда придерживается этого. Если я этого не делала бы, моя радость жизни давно бы меня покинула. Ты меня ждешь в воскресенье?
Если только это будет возможно, пиши мне и дай знать, как у тебя дела. Подари мне твой любимый поцелуй и представь себе, что я с тобой. Именно об этом я все время мечтаю.
Вот так, Джонни, теперь я с тобой прощаюсь с самым сердечным поцелуем от твоей очень любящей тебя жены – Греты».
11 июля 1895 года, через три месяца после их первой встречи, Маргарета Гертруда Зелле и Рудольф Маклеод стали мужем и женой. Рудольфу для вступления в брак требовалось официальное благословение дяди, старого отставного генерала. К счастью, дядюшка Норман выбор племянника одобрил: «Хоть и молода, но выглядит хорошо. Чертовски хорошо!».