Матабар. II
Шрифт:
И да. Именно наизусть. Без гриммуара. Чтобы будущий целитель не рылся в своей книге несколько минут, пока у него пациент на столе душу Ангелам вручает…
Что же до выпускников, то и вовсе хорошим годом считался тот, когда Целительский факультет не то, что выпускал кого-нибудь с шестого курса, а доводил, хотя бы, до четвертого.
Вроде как сейчас, на пятом курсе целого факультета учился всего один единственный маг. Выходец из приграничья с Армондо, очень замкнутый в себе обладатель двух… полных звезд. Красной и зеленой. И это в двадцать два года…
Около дверей аудитории
И, уже через пару минут, двери открылись, впуская группу в просторную аудиторию. Здесь, в отличии от остальных, каждому учащемуся полагался собственный стол. Без соседа.
За кафедрой сидела преподаватель в мантии с синей нашивкой, но не стоило обманываться цветом третьей звезды. Профессор Лея (она просила обращаться только по имени), к возрасту двадцати пяти лет, в котором и решила отойти от, непосредственно, целительской практики и заняться обучением студентов, обладала полной красной звездой, зеленой восьми лучей и полной синей.
Почему столь одаренная девушка стала преподавать, вместо практики? Возможно, это было как-то связано с тем, что у неё отсутствовала левая рука, а вся правая половина лица была прикрыта фарфоровой маской, закрепленной двумя кожаными ремешками.
Она часто меняла свои парики, носила одежду, которая полностью закрывала тело, на руках у неё блестели неизменные перчатки, а тот маленький участок кожи, что открывался остальным — пестрил сеточкой едва различимых шрамов.
От Бориса Арди узнал, что Лея, после выпуска, несколько лет прослужила корабельным целителем на военном флоте в Мелкоморье, а затем их судно попало в шторм и пристало к берегу одного из Оликзасийских островов. Увы, того самого, на котором существовали Мертвые Земли.
В итоге, из всей команды, выжило лишь несколько матросов, пара магов и Лея.
— Доброе утро, учащиеся, — поздоровалась она хрипящим голосом и, толкнув инвалидное кресло на колесах, выкатилась перед студентами, рассаживающимся по местам. — Перед вами на столах по бланку с перечнем вопросов. На ответы у вас есть двадцать минут, после чего вы проходите ко мне на практику.
Она радушно подмигнула им левым глазом цвета озерной глади в бурю и, улыбнувшись одними только губами, качнула песочные часы.
Наверное, когда-то, она была даже красивее Эвелесс, но…
Ардан, перевернул лежавший перед ним лист. Пожав плечами, он достал заранее заложенный за ухо карандаш и, даже не снимая сумки с плеча, тут же написал ответы на каждый из десяти вопросов.
Поднявшись с места, он подошел к профессору и протянул той бланк.
Лея кивнула ему и, отложив лист в деревянный лоток, взяла лежавший рядом скальпель.
— Четное или нечетное? — спросила она.
Ардан задумался.
— Нечетное, — ответил он.
— Тогда попрошу, учащийся Эгобар, ваше правое предплечье.
Арди спокойно стянул свитер, закатал рукав
Ардан, прикинув длину и глубину, открыл гримуар и, недолго полистав страницы, нашел нужную ему печать, влив в ту… четыре луча красной звезды. Именно по этой причине Целителям и требовались лишь те, кто обладал самыми обширными резервами. Потому что даже если у тебя десять накопителей в руках, но своя звезда не имеет нужного предела в лучах — прожорливые печати целительства не про тебя.
— Почему не по памяти? — спросила Лея, оценивая результат в виде свежей полоски здоровой, розовой кожи.
— Боялся ошибиться, — честно ответил Ардан.
— Иногда мне кажется, что вы слишком откровенны, учащийся Эгобар, — Лея отпустила его предплечье и внесла пометку в свой бланк. — Можете идти.
Результаты экзамена сообщались не сразу. У первого курса — на следующий день, после сдачи. А у старших курсов — в конце экзаменационного периода. Торжественно вывешивались в атриуме на всеобщее обозрение.
— Хорошего дня, — попрощался Ардан и, закатав рукав, надел свитер. Стоило ему выйти из аудитории, как он тут же ощутил прилив сил, а в его звезде восстановились потраченные лучи.
Здание Целительского факультета, трехэтажная громадина, была целиком и полностью оборудована тем же стационарным резервуаром Лей, что и полигон с испытательными площадками.
Именно поэтому сюда, если не было веской причины, не пускали никого, кроме собственных студентов факультета.
Через все тот же теплый переход Ардан добрался до атриума, где направился к лестницам. Следующий экзамен — История магии, вызывал у него легкую опаску, потому как он до сих пор не очень помнил все самые значимые события и открытия, которые, по какой-то неясной причине, требовалось выучить учащемуся первого курса Большого. Какой в этом толк не знал, кажется, даже профессор Истории, по совместительству — Звездный археолог.
* * *
Ардан не был уверен, что хорошо написал экзамен. Он не помнил фамилию ученого, выдвинувшего гипотезу о наличии векторов в печатях, точно так же, как и забыл наименование несколько артефактов, сыгравших роль в победе Галесса над Эктасом… ну и еще по мелочи.
Юриспруденция тоже прошла несколько… криво. Кажется, Ардан неправильно указал номера статей, регулировавших жизнь этидов, коим, кстати, теперь являлся и Арди. Да-да. Ему выдали, еще тогда в секретариате, именную грамоту дворянского титула этид.
Что, по сути, делало и его брата, вместе с матерью и Кеной, тоже этидами. Один только Келли оказался не у дел…
— И о чем вы размышляете, учащийся Эгобар? — спросил подошедший сзади Ковертский. — Уж точно не о свойствах полыни и астрокодона в связке со ЗлымЧистотелом.
Ардан посмотрел на получившийся отвар и, потянув носом аромат простенького яда, вызывающего паралич конечностей, уверенно погасил горелку.
— Готово, — он сцедил мутную, желтоватую жижу в колбу и протянул профессору.