Матабар. II
Шрифт:
— Ты не смеешься надо мной, — она даже не спрашивала, а утверждала.
Ардан действительно поблагодарил абсолютно искренне и серьезно. Он некоторое время искал в библиотеке информацию на тему касательно беззвездного неба Метрополии, но, увы, среди изобилия книг и секций, не зная нужной смежной темы, не так уж и просто отыскать ответ на узкий вопрос.
Девочка, внезапно, улеглась рядом с ним. Валетом. Головой к голове, но макушки смотрели в разные стороны. И, вновь, так близко, что их уши почти соприкасались.
— А я никогда не
И почему-то её голос звучал так грустно и надрывисто, словно безутешно плачущая скрипка. Вот только девочка явно грустила вовсе не из-за звезд…
— Хочешь посмотреть.
— На что? — удивилась она.
Ардан улыбнулся.
— На звезды.
Девочка нахмурилась.
— Мне нельзя даже из комнаты выходить без разрешения, а ты про звезды. Где я их…
Арди провел булавкой, которой так и не проткнул палец, по камням пола и высек на них искры. Он поймал их ладонью, чувствуя, как те обжигают кожу, а затем поднес ко рту и подул, направляя вверх.
Одновременно с этим он прислушался к тому, как те весело смеялись и не смолкая болтали, словно веселые девицы перед свиданьем. Он почувствовал их жар, такой дикий, что на его фоне самый резвый мустанг выглядел смиренным жеребенком. А еще ощутил, сколь краток был срок их жизни. Мгновением они родились и, в том же мгновении, им было суждено исчезнуть.
Но Ардан не позволил.
Он ухватился за эхо того, что даже не являлось осколками их имени, пропитался их звуком, стал частью их шепота и произнес слова, как всегда не языком и губами, а душой и разумом.
Эти слова поднимали искры все выше и выше, пока те не оказались почти у самого потолка. А затем огоньки вспыхнули и начали множиться, пока не укрыли весь потолок бесчисленным множеством своих сестер близняшек. Они сияли и искрили, складываясь в созвездия столь знакомые и родные для Ардана.
Именно так, на его памяти, выглядело Алькадское небо.
— Красиво, — заворожено прошептала девочка, невольно тянущаяся к потолку рукой. — Ой, смотри! Там будто силуэт какой-то.
— Созвездие Парящего Феникса, — объяснил Ардан. — Его клюв всегда указывает на срединный пик Алькадских гор, а крылья на север и на юг.
— А это что? — она передвинула руку чуть ниже.
— Созвездие Конницы, — ответил Арди. — они скачут через Ласточкин Океан и головы коней повернуты к островам.
— А это?
Так они и лежали, наверное, почти час. Девочка спрашивала его про созвездия, а он рассказывал все, что помнил из свитков Атта’нха и, отчего-то, на душе становилось спокойнее.
— Удивительно, — в какой-то момент прошептала девочка. — Такая красивая магия.
— Магия? — удивился Ардан. — Это не магия.
— А что тогда?
Арди посмотрел на звездное небо и, отпустив искры на волю, пожал плечами. Он не знал, как объяснить девочке искусство
Это просто часть его самого. Как рука или нога.
— Тебя ведь зовут Ард, да? — спустя несколько минут тишины спросила девочка.
— Да, — не стал увиливать юноша.
— А что значит это имя на твоем языке?
Ардан достал шнурок, на котором висел подаренный ему талисман в виде дуба.
— Крепкие корни, — не без кома в горле ответил он.
— Красиво, — слегка мечтательным тоном протянула она.
— А вас как зовут, маленькая госпожа?
— Вообще-то я не маленькая! — тут же вспенилась девчонка и, вскочив на ноги с резвостью и грацией кошки, направилась к выходу.
Арди повернулся к ней и понял, что его так смутило в первые секунды встречи. Её волосы, столь гладкие, что не представлялось таким уж невероятным ненароком спутать их с шелком, местами стыдливо скрывали следы излома и краски. Особенно в том месте, где пылало рыжее «родимое пятно» в форме цветка.
Его явно прятали. И закрашивали.
Ардан снова улегся на пол и посмотрел на потолок. Он знал, что это за цветок. Знал и запах.
— Знаете, маленькая госпожа, у народа моего отца есть легенда. Её мне в детстве рассказывал дедушка. Она о мастере, который жил на горе, — юноша услышал, как уже было открывшаяся дверь застыла. — Когда тот был уже седым, то его похитили Фае, чтобы сделать своим слугой — настолько им нравилось, как мастер обращался с камнем.
— К чему это?
— К тому, что Фае, чтобы мастер не тосковал по дому, решили провести его. Не обмануть, а обхитрить, потому как Фае не могут лгать, но даже так — они лучшие во лжи. И вот мастер вернулся домой, но никому он не был люб. Старенькие родители не узнали его, жена оказалась в объятьях другого, а собственные дети испугались его. И тогда мастер подумал, что вся его прошлая жизнь была лишь сном и ушел с Фае в их королевство. А когда, спустя многие десятилетия, понял, что его обманули — было уже поздно. Его дети состарились и обзавелись внуками, а родители и жена давно стали травой и деревьями.
— Но как он так долго прожил? Даже матабар столько не живут.
Арди не стал заострять внимание на том, что не говорил, что он из расы матабар. Она и так знала, кто он такой. А он догадался, кто она такая.
— Фае заставили его жить, — ответил Ардан. — но мастер нашел лазейку и начал постепенно стареть. И, перед смертью, он вытесал из горного хрусталя цветок. Алтане’маре. Цветок Горного Хрусталя. В переводе с языке Фае — Ночное Сердце. И этот цветок стал лучшим его творением ибо, несмотря на то, что был рожден из камня, оказался живым. А кто отведает целебного отвара из него, тот излечится от любого сердечного недуга и сбросит с себя оковы всяких чар, что делают сердце черствым и неприступным.