Математик
Шрифт:
Утром пещера просвечивалась тихим светом.
Вход оказался завален, еле разгреб: снаружи мглистая метель, смешанная с туманом.
Макс залез обратно в пещеру. Перекусил, вздремнул, всё еще прислушиваясь к себе – не карабкается ли снова страх
Светящийся туман облегал его. Скоро он потерялся на склоне.
Ночевал Макс в небольшой пещере, в которую провалился по пояс уже в потемках. Спал неглубоко, все время думал о Барни.
Но за это время что-то произошло с ним самим. Он впал в оцепенение. Знал, что его ищут, но был безразличен. Не мог даже пошевелиться. Снег перед его ртом вытаял и обледенел карамельным блеском. Он увидел в нем расплывшийся, отраженный замок «молнии» на куртке под горлом. У него и мысли не было двинуться, спугнуть могучую силу покоя, которая его охватила. И было всё равно – замерзнет он насмерть или нет. Иногда ему казалось, что он видит себя со стороны – комок свернувшегося в спальнике тела…
Через четверо суток разъяснилось.
Макс выполз из пещеры на рассвете и встал перед Хан-Тенгри.
Вершина теперь не влекла так беспрекословно.
Он прошел по седловине до первых скал.
Снял перчатки.
Дотронулся до мраморного скола.
С Барни он встретился только в базовом лагере.
День они провели на озере Мерцбахера, два дня – на Иссык-Куле. Перед отлетом погуляли
В Москве Макс проводил Барни в «Шереметьево», загрузил его в самолет вместе со всем снаряжением, а сам пешком отправился к матери.
По дороге он несколько раз спускался с обочины и входил в придорожные заросли «медвежьей дудки», – чтобы просто постоять и подивиться высоте растений.
У станции Водники выкупался в водохранилище.
Город Долгопрудный, который он пересек, благоухал теплым асфальтом и пылью.
В доме было чисто, прибрано, мебели, как у всех алкоголиков, почти никакой.
Мать ему открыла трезвая, с ясным старческим лицом. Не сразу узнав сына, она испугалась и заплакала.
Вечером постелила ему в детской. Засыпая, он трогал руками старый ковер, висевший на стене, чей узор – первое, что он запомнил в своей жизни.
Утром мать потихоньку пришла, и пока он не проснулся, сидела рядом.
Открыв глаза, Максим потянулся к матери, и та обняла его, а он словно стал меньше ростом и весь как будто поместился на ее коленях.
На ней было любимое им с детства платье – крепдешин в ярких маках. Мать смотрела на сына, придерживала его полураскрытыми руками, и складки платья с широких рукавов текли на его небольшое тело.
2011