Математика любви
Шрифт:
– Вот это да! А я и не знала, что у меня есть двоюродный брат, – сказала я. – Как его зовут?
– Сесил. – Она произнесла его имя очень смешно, у нее получилось нечто вроде «сиси». [3] – Собственно говоря, он не приходится тебе родственником ни с какой стороны, просто его мать была приятельницей Рея. Одному Богу известно, кто его отец. Я всегда подозревала, что его мать – ветреная и легкомысленная особа, иначе бы она не бросила мальчика на произвол судьбы. А Рей чересчур уж добр, и сам страдает из-за этого. Она уговорила его взять мальчика к себе на время, а потом попросту исчезла. Он считает Сесила кем-то вроде члена семьи, – с легким презрением заключила она. – Но, как бы то ни было,
3
Игра слов: по-английски «sissy» – изнеженный, женоподобный мужчина.
Вот уже третий раз она задавала мне один и тот же вопрос.
– Полагаю, что да. Впрочем… Не подскажете, где здесь магазины?
– Один какой-то есть в деревне Керси. Правда, я не знаю, сколько времени понадобится, чтобы дойти туда пешком. По-моему, иногда твой дядя ездит в Хедли. Так что можешь попросить его подвезти тебя. – Она оттолкнулась от раковины. – Ладно, пойду-ка я помогу Рею. Он говорит, там много чего нужно разобрать в бумагах. Ему требуется моя помощь.
И передо мной в полный рост встала проблема: чем заняться и как убить время? Здесь, по всей вероятности, не было даже телевизора, во всяком случае я его нигде не видела. А ведь совсем недавно, если бы мне сказали, что в течение целых восьми недель мне предстоит заботиться лишь о том, чтобы мои футболки и тенниски оставались чистыми, и больше ни о чем, я бы наверняка решила, что мир перевернулся и в кои-то веки решил дать мне передышку. Впрочем, мне следовало бы догадаться, что в реальной жизни все будет не так просто. Во-первых, я находилась в доброй сотне миль от ближайшего магазина «Вул-вортс» и, похоже, еще дальше от «Бутс», «Ауэр Прайс», и в тысячах миль от Тани и Холли.
Я знаю, чем, по мнению матери, занимаются девчонки, если они предоставлены самим себе, но если она полагает, что я стану такой же, как она, то сильно ошибается. Дело даже не в том, что с ней никогда не случалось ничего особенно плохого, если не считать ее приятелей. Я просто не понимаю, почему она считает, что меня нельзя оставлять одну. Отнюдь не мне нужно напоминать, что всем мужчинам нужно от нас лишь одно и что они бросают нас, едва получив свое. Я знаю, что секс – это всегда только секс, и ничего больше. Точка. Я всегда знала это, начиная с самого первого раза. Я знаю, что не стоит обманывать себя и надеяться на что-либо еще, – по-моему, нужно просто расслабиться и постараться получить удовольствие, пока он еще хочет тебя по-настоящему, потому что это не будет длиться вечно. Это матери нужно постоянно напоминать об этом, с утра до вечера, сто раз на дню. Потому что это с ней случается не любовь, даже не влюбленность, а подлинная амнезия, и это я слышу, как она плачет всю ночь напролет за стеной, когда очередной ублюдок-мужчина заставляет ее вновь обрести память после того, как бросит. Но, к счастью, ее амнезия не распространяется на средства контрацепции. Во всяком случае, после моего рождения подобных казусов больше не случалось. Хотя я до сих пор толком не знаю, как и когда это произошло, если не считать моего средиземноморского цвета кожи, потому что она никогда не заговаривает о нем. Впрочем, я не возражаю: мысль о том, чтобы иметь брата или сестру, никогда меня не прельщала. Собственно говоря, я не люблю детей, равно как и не люблю влюбляться. Жизнь с моей матерью быстро отучила бы кого угодно от этих приятных заблуждений. Иногда мне кажется, что она намеренно ведет себя подобным образом, поднимает такой шум из-за этих вещей, утверждая, что это просто кошмар и ужас, потому что боится, что я пойду по ее стопам.
К несчастью, такие мысли навевают тоску. Уж лучше отправиться на поиски этого единственного магазина, решаю я. В холле на стене висела карта, я нашла листок бумаги и набросала для себя маршрут, чтобы не заблудиться.
Стояла одуряющая жара, но этим летом мы к ней уже привыкли. Кроме того, мне доставляла удовольствие мысль о том, что я окажусь вдалеке от Холла, не столкнусь случайно с Реем или Белль и мне не придется иметь дело… с чем? Собственно, я не знала, с чем. Но что-то такое определенно носилось в воздухе.
Отрезок дороги пролегал в тени больших деревьев, и я заметила среди стволов маленького Сесила, который увлеченно рылся в сосновых иголках. Внезапно деревья расступились, и оказалось, что со всех сторон меня окружают поля выгоревшего на солнце жнивья, похожие на пожелтевшие от времени кости, над которыми нависло небо. И цвет его был темнее земли. Интересно, куда подевались птицы и почему они не поют, если я оказалась в деревне? Солнце нещадно пекло мне голову и спину, а дорога раскалилась настолько, что мне больно было ступать по ней в своих индийских сандалиях на тонкой кожаной подошве. Похоже, солнце намеревалось добраться до меня и сверху, и снизу.
Деревушка Керси являла собой всего-навсего шесть невероятно старых домов, выстроившихся по обе стороны одной-единственной улицы, сбегавшей вниз по склону холма к грязному ручью, который, вообще-то говоря, пересох из-за засухи. А магазин размерами не превышал гостиную в нашей самой маленькой квартирке, и продавались в нем лишь хлеб, молоко и консервы, как в лавчонке у нас на углу. Месячные у меня закончились неделю назад, так что хотя бы об этом мне пока можно было не беспокоиться. А вот автобусного расписания я так и не обнаружила, как ни старалась. Вероятно, уехать отсюда куда-нибудь было чертовски трудно. Так всегда бывает.
В магазинчике было душно, но все-таки не так жарко, как снаружи, и я топталась внутри, пока мужчина за прилавком не начал подозрительно поглядывать в мою сторону. Поэтому мне пришлось взять с полки жестянку с кока-колой – хотя я вообще-то не намеревалась тратить деньги по пустякам – и заплатить за нее. Он заявил, что холодной колы у них нет, причем тон его трудно было назвать сварливым, но он смотрел на меня так, как будто я попросила достать луну с неба и завернуть ее мне с собой.
Кола была горячей и липкой, и я решила, что она не сможет утолить мою жажду, хотя, конечно, надеялась, что ошибаюсь. Я все шагала и шагала, и когда наконец вступила под сень деревьев и прижалась спиной к створке распахнутых ворот, мне показалось, что кто-то окунул меня в холодную темную воду.
Голос позади меня, с другой стороны ворот, поинтересовался:
– С вами все в порядке?
Голос был немолодой, но хорошо поставленный, с иностранным акцентом, и принадлежал он женщине.
От неожиданности я буквально подпрыгнула на месте. Похоже, со мной действительно все было в порядке. Я оказалась права и на ее счет: лицо вполне соответствовало голосу, худощавое, костистое, яркое и темное одновременно. Она подошла ближе. Один локон выбился у нее из прически и прилип к щеке.
– Жарко, не правда ли? Пожалуйста, отдыхайте и дальше, если таково было ваше намерение.
– Нет, все нормально. Отсюда мне уже недалеко.
– Вы остановились у Рея в Керси-Холле? Я видела, как вы приехали.
– Он мой дядя.
– А, понимаю. В такую жару за городом, разумеется, намного лучше. А здесь с вами и ваша бабушка.
– Ну да. Наверное, вы правы. В Лондоне сейчас не очень-то весело, в такую погоду… Я должна идти, – сказала я, хотя уходить мне не хотелось.
– Позвольте представиться. Мы с вами соседи. Мы живем вон там, за деревьями. Когда-то там размещались конюшни Холла, хотя теперь это отдельное здание. Меня зовут Эва Перес.
– А меня Анна. Анна Вэар.
– Пожалуйста, заходите к нам в любое время, Анна, если у вас возникнет такое желание. Мы с удовольствием выпьем с вами по чашечке кофе. Наше жилище дальше по тропинке, и нас всегда можно застать дома. Мы будем очень рады видеть вас, мой партнер и я.
«Интересно, что она имеет в виду?» – подумала я.
– У вас здесь какое-то деловое предприятие?
– Нет, нет. То есть да, мы оба работаем на дому. Но мы с Тео живем вместе.
– О, понимаю. Э-э… спасибо.