Материалы сайта Savetibet.ru (без фотографий)
Шрифт:
Именно в этом контексте буддистской традицией была разработана подробнейшая классификация ментальных состояний, а также техник созерцания для совершенствования определенных качеств ума. Таким образом, подлинный обмен накопленными знаниями и опытом между буддизмом и современной наукой по широкому кругу вопросов в области человеческого сознания (от процесса познания и эмоций до понимания присущей человеческому мозгу способности к трансформации) может оказаться не только чрезвычайно интересным, но и потенциально полезным.
По собственному опыту могу сказать, что мои знания в таких областях, как природа и роль позитивных и негативных эмоций, внимание, воображение и пластичность мозга значительно обогатились в процессе бесед с нейробиологами
Буддизм уже очень давно отстаивает положение о том, что в человеческом мозге заложен колоссальный потенциал к трансформации. С этой целью в буддистской традиции разработан большой набор методов созерцания или медитативных практик, направленных, прежде всего, на достижение двух основных результатов – взращивания сострадания в сердце и глубокого проникновения в природу вещей, что также называют союзом сострадания и мудрости. В основе этих медитативных практик лежат два ключевых приема – совершенствование внимания и его продолжительное применение, с одной стороны, и управление эмоциями и их трансформация, с другой.
Мне кажется, что в обоих случаях существует возможность для научного сотрудничества между традицией буддистского созерцания и нейробиологией. Например, современная нейробиология значительно продвинулась в понимании механизмов функционирования мозга, которые связаны как с вниманием, так и с эмоциями. Традиция буддистского созерцания, учитывая ее давний интерес к практикам тренировки ума, выработала практические методы совершенствования внимания и трансформации эмоций.
Следовательно, сотрудничество между нейробиологами и традицией буддистского созерцания делает возможным изучение влияния целенаправленной мозговой активности на мозговые циклы, которые, как было доказано, оказывают существенное влияние на определенные ментальные процессы. Как минимум, подобный междисциплинарный обмен поможет поднять важные вопросы во многих ключевых областях. Например, вопрос – обладает ли человек фиксированной способностью регулировать свои эмоции и внимание, или же, как утверждает буддистская традиция, способность регулировать эти процессы поддается значительным изменениям приблизительно в той же степени, в какой могут меняться поведенческие системы или системы мозга, связанные с данными функциями?
Есть область, в которой традиция буддистского созерцания может внести важный вклад – это разработанные в ней практические методы развития сострадания. Что касается тренировки ума для повышения внимания и регулирования эмоций, то здесь также важно поставить вопрос, зависит ли эффективность конкретных методов от фактора времени, с тем, чтобы приспособить новые методы к потребностям возраста, здоровья и другим переменным факторам.
Однако здесь нужна осторожность. Когда в междисциплинарном диалоге встречаются две радикально отличные научные традиции, такие как буддизм и нейробиология, это неизбежно влечет за собой проблемы, которые обычно возникают при обменах, выходящих за пределы культурных и междисциплинарных границ. Например, если мы говорим о «науке медитации», мы должны очень точно понимать, что подразумевается под этим понятием. В моем представлении ученым важно четко понимать различные значения, которые несет такой важный термин, как медитация, в традиционном контексте.
Например, в традиционном контексте, термины, обозначающие медитацию, - это «бхавана» (на санскрите) или «гом» (на тибетском). Санскритский термин несет в себе идею развития, например, развития определенной привычки, или образа жизни. Тибетский же термин «Гом» имеет значение постепенного приучения себя к чему бы то ни было. Если говорить кратко, то медитация в традиционном буддистском контексте означает осознанную ментальную активность, которая направлена на
В более широком контексте существуют две категории медитативной практики. Первая сосредоточена на достижении спокойного состояния ума, а вторая - на когнитивных процессах, ведущих к пониманию. Их называют соответственно: стабилизирующая медитация и аналитическая медитация. В обоих случаях медитация может принимать разные формы. Например, мы можем сделать тот или иной предмет объектом своего познания, как мы поступаем в случае медитации о преходящей природе явлений. Или медитация может быть направлена на культивирование определенного состояния ума, например, чувства сострадания, посредством развития сильного искреннего, альтруистического желания облегчить страдания других существ. Или же медитация может работать с воображением. Здесь мы исследуем потенциал человека к созданию ментальных картин, что может быть использовано разными способами для достижения покоя и стабильности ума. Таким образом, очень важно понимать, какие именно формы медитации изучаются в процессе совместных исследований, чтобы применяемые методы научного исследования соответствовали сложности изучаемых медитативных практик.
Есть еще одна область, где от ученых потребуется способность к критическому анализу. Они должны уметь проводить различие между эмпирическими аспектами буддистской мысли и практики созерцания, с одной стороны, и метафизическими предпосылками, связанными с этими медитативными практиками, с другой. Иными словами, подобно тому, как в научном подходе мы должны выделять теоретические предположения; эмпирические данные, основанные на экспериментах, и последующие интерпретации, в буддизме нам также следует различать теоретические предположения; подтвержденные опытным путем параметры ментальных состояний и последующие философские интерпретации.
Действуя таким образом, обе стороны диалога смогут найти смогут найти общую платформу для обсуждения эмпирических фактов, относящихся к человеческому мозгу, и не впасть в искушение втиснуть одну научную дисциплину в рамки другой. Несмотря на то, что философские предпосылки и последующие концептуальные интерпретации могут различаться в обеих научных традициях, всё же, если речь идет об эмпирических фактах, то факты должны оставаться фактами, какой бы способ описания мы ни избрали. Какова бы ни была истинная природа сознания, в независимости от того, можно или нет свести ее к чисто физическим процессам, – я уверен в возможности совместного постижения экспериментальных фактов, касающихся различных аспектов нашего восприятия, мыслей и эмоций.
Мне кажется, что при соблюдении таких мер предосторожности, тесное сотрудничество между двумя традициями исследования может внести свой вклад в расширение нашего понимания сложного мира внутреннего субъективного опыта, который мы называем умом.
И уже сегодня становится очевидна польза от такого сотрудничества. Предварительные отчеты свидетельствуют о том, что результаты разработанных в буддизме методов тренировки ума (например, регулярного выполнения простой практики сохранения бдительности или осознанного развития сострадания), которые приводят к ощутимым изменениям в мозге, связанным с позитивными состояниями ума, подлежат измерению.
Недавние открытия в области нейробиологии продемонстрировали на уровне синаптических связей и появления новых нейронов врожденную пластичность мозга, выявляемую под воздействием внешних стимулов, таких как добровольные физические упражнения или обогащенная окружающая среда. Традиция буддистского созерцания может расширить эту область научных изысканий, предложив иные типы тренировки ума, которые также будут иметь отношение к нейропластичности. Если выяснится, как это утверждает буддистская традиция, что умственная практика может оказывать влияние на ощутимые синаптические или нейронные изменения в мозге, то это может иметь далеко идущие последствия.