Материнская любовь
Шрифт:
Красная «Ауди» подъехала к крыльцу и остановилась. Майя заперла ворота. Направилась к стоявшей у машины девушке, мельком заметив выглянувшее из-за шторы лицо приемного сына. Лена поздоровалась еще раз и огляделась вокруг:
— Привет, Мэй! А здесь у тебя здорово!
Чекулаева была одета в светло-серый костюм с юбкой и белый свитерок-водолазку. Одежда подчеркивала стройную фигуру, а туфли на устойчивом высоком каблуке добавляли стройности. Кольцова взяла ее за руку:
— Пойдем в дом, я тебя с сыном познакомлю…
Воронов ждал их в коридоре. Он ходил чуть прихрамывая, но на швабру давно уже не опирался. Внимательно взглянул на гостью:
— Здравствуйте. Заочно мы с вами друг друга знаем, так что представляться не будем. Я — Ярослав, а вы — Елена.
Девушка чуть смутилась от его пристального взгляда и опустила глаза. Подняв лицо, попросила:
— Давай на «ты»?
Парень кивнул и слегка посторонился, освобождая и без того свободный проход. Указал рукой вперед, не сводя глаз с лица Лены:
— Согласен. Проходи в гостиную.
Майя кинула быстрый взгляд на сына. Он ничего не заметил, шагая следом за гостьей в гостиную. Кольцова извинилась:
— Прошу прощения, но у меня в духовке пирог печется. Ярик, займи гостью. Сейчас пирог испечется и будем пить чай.
Она исчезла в кухне, специально оставив молодежь одних. Девушка и парень стояли посреди комнаты и не знали, как начать разговор. Несколько минут между ними висела тягостная тишина. Лена вдруг тихо спросила, оглядываясь в гостиной и стараясь не встречаться с Ярославом взглядом:
— Тебе очень не приятно меня здесь видеть, да? Ты скажи, я все пойму. Ведь я дочь человека, приказавшего тебя убить. Или ты тоже растерялся сейчас, как и я?
Воронов улыбнулся, разведя руками:
— Растерялся. Мама вчера рассказала о тебе столько хорошего. Ты ей нравишься, значит и мне тоже. Не думай о глупостях. Чья ты дочь — это не важно. Главное, какой ты человек. Присаживайся…
Оба сели на диван, чувствуя что первые минуты неловкости миновали. Лена посмотрела Ярославу в лицо и спросила:
— Как ты чувствуешь себя?
Парень понял, что Майя рассказала девушке о его ранении. Пожал плечами:
— Нормально. Раны затянулись. Немного хромаю пока еще, но это пройдет со временем. Если бы не мама, я бы точно погиб.
Лена чуть грустно улыбнулась:
— А знаешь, твоя мама мою напоминает. Мэй первая женщина, которая переступила порог нашей квартиры после смерти мамы. Она ведь тебе не родная, верно? Мэй слишком молода, чтобы иметь такого взрослого сына.
Ярослав кивнул:
— Верно. Только за это время она для меня стала самым родным человеком. Никто и никогда не заботился обо мне так, как она.
В гостиную вошла Кольцова в переднике и с кухонным полотенцем в руке. Пригласила с улыбкой:
— Пошли пить чай, пирог уже на столе!
Чаепитие было нарушено в самом разгаре и самым комичным образом. В открытую форточку неожиданно влетела синица и шлепнулась прямо в широкую вазочку с вишневым вареньем. От испуга пронзительно запищала и забила крыльями, окатив присутствующих сиропом.
Четверо людей растерялись от неожиданности, глядя на распластавшуюся в варенье птичку. Сироп стекал по лицам, на одежде появились липкие пятна, но никто не среагировал. Взлететь пичуга не могла, сироп склеил ей перья и она шлепала ими по тягучей жидкости, еще больше обрызгивая людей. Ярослав опомнился первым и вытащил пищавшую виновницу переполоха из варенья. Зажав в горсти протянул девушке:
— Не хочешь попробовать вареньица?
Лена посмотрела на Майю и обе расхохотались:
— Только после тебя!
Воронов тоже рассмеялся, глядя то на кричавшую и клевавшуюся пичугу, то на Майю и Лену:
— И что мы с ней делать будем?
Кольцова, все еще смеясь, произнесла:
— Не казнить же ее за это! Вымоем и отпустим.
Вымыть синицу оказалось не таким и легким делом, как казалось. Птичка клевалась, пронзительно пищала и вырывалась из рук, трепеща то одним крылом, то другим. Все трое к концу «купания» были такими же мокрыми, как и птаха. Ярослав завернул ее в полотенце, слегка отжал. Потом поднес к форточке и распахнул ткань. Встрепанная синица возмущенно пискнула и вылетела, а парень сказал:
— На улице тепло и она там быстрее высохнет.
Мокрые, переляпанные в варенье, люди отправились переодеваться. Лену Майя нарядила в свой костюм. Ярослав, чтобы не мешать занятиям, отправился в мастерскую. Долго сидел, бездумно глядя перед собой. Впервые за все эти дни ему не хотелось лепить. Он бы предпочел остаться в доме. Наблюдать за Леной Чекулаевой, изредка встречая ее взгляд. Слушать голос девушки…
Через час Майя и Лена спустились к нему в гараж. Ярослав, услышав шаги на лестнице, сел за верстак. Торопливо схватил кусок глины и принялся стрательно разминать, приняв деловой сосредоточенный вид. Девушка с любопытством оглядывалась по сторонам. Маленькие скульптурки, миски и стаканчики на полках приковали ее внимание на какое-то время. Майя пояснила:
— Это все Ярик лепил. От изделий моего отца здесь практически ничего не осталось.
Лена оглянулась. Взглянула на верстак. На застывшего Ярослава и улыбнулась:
— Здорово! Покажи, как ты лепишь вот на этой вертушке?
Кольцова улыбнулась, посмотрев по очереди на сына и гостью. Тихонько выскользнула за дверь, вновь оставив молодежь вдвоем. Они даже не заметили. Ярослав продемонстрировал свое умение и Чекулаева попросила:
— А можно я попробую?
Он встал: