Материнская любовь
Шрифт:
— Не волнуйся. О тебе она уже знает. Если бы ты только видел, как она плакала, думая, что ты убит. У нее есть твоя фотография. К тому же Лена ненавидит отца и подозревает его в убийстве матери…
Майя порезала хлеб. Помыла огурец, крупный помидор и зелень. Быстро приготовила салат. Между делом подробно повторила сыну рассказ Чекулаевой о ночном визитере. Воронов долго сидел задумавшись. Она ушла переодеться, чтобы через минуту вернуться. Ярослав сидел за столом все в той же позе. Кольцова разлила первое по тарелкам. Поставила суп перед сыном. Ярослав, словно очнувшись, задумчиво сказал:
— Значит, я прав и Алексея Волкова точно убил полковник. И «копал» я в нужном направлении, раз он так быстро постарался меня ликвидировать. Возникает вопрос, а кто такой этот Лысый? Почему меня попытались убрать именно «на деле»? Ведь по логике проще было бы направить ко мне «динозавров». Те могли провернуть это тихо. Во всей этой истории из каждого вопроса вытекает два новых. Одно хорошо, что найденный труп приняли за меня. Чека спокоен, а мы этим воспользуемся…
Кольцова села за стол. Немного подумав, подключилась к раздумьям сына:
— Ну во-первых, полковника и так уже начали подозревать твои друзья. Если бы тебя убили при странных обстоятельствах, это бы еще больше укрепило их подозрения. А тут неудавшееся покушение! Стреляли абсолютно посторонние люди. Доказать вину полковника, согласись, трудновато. Во-вторых, Лысый говорил о каком-то письме жены Чекулаева и жирном куске. Что он подразумевал — деньги, власть или еще что-то? Надо искать этого Лысого, я так считаю…
Ярослав задумчиво смотрел на нее, медленно перемешивая суп в тарелке. Он молчал. Съев пару ложек и не дождавшись слов Трубача, Майя продолжила развивать свою мысль:
— Подумай, не видел ли ты рядом с полковником кого-то невзрачного, чьего лица не помнишь? Через этого типа надо искать письмо, а там и остальное раскопаем. К тому же ты забываешь про сейф в квартире Чекулаева. Если мы сможем его вскрыть, возможно уже там обнаружим кое-какие разгадки.
Воронов внимательно посмотрел на нее и чуть улыбнулся:
— Мам, а ты случайно, в ЧК не работала?
Женщина рассмеялась и шутливо погрозила сыну пальцем:
— С тобой я точно стану разведчицей!
Все послеобеденное время Майя прибиралась. Воронов вновь ушел в мастерскую. Кольцова тщательно пропылесосила все ковры, протерла пол и вытерла пыль. Садиться за перевод не хотелось. Роман оказался очередным бредом американки, причем написанный настолько вульгарно, что русская морщилась даже от воспоминания. Впредь она решила выбирать работы тщательнее. Вместо перевода собралась сготовить ужин.
Вошла на кухню и задумалась. Вслух пробормотала:
— Чтобы такое сготовить…
Заглянула в морозилку и в холодильник. Взгляд упал на масленку с куском масла. Кольцовой вдруг захотелось испечь орехового печенья. Заглянув в стол, она обнаружила все, что требовалось из продуктов. Сложила все компоненты в кухонный комбайн и только собралась нажать на кнопку, как из мастерской прибежал Ярослав:
— Мама, когда ты выгребала из моих карманов разную мелочь, тебе не попадалась половинка новогодней открытки?
Она удивленно сказала:
— Попадалась. Она и сейчас в столе лежит.
Он вздохнул с явным облегчением. Шлепнувшись на диванчик, выдохнул:
— Как хорошо, что ты ее не сожгла! В одном из углов имеются три чуть заметные цифры, наколотые иголкой. Это пароль для связи с одним из моих старых приятелей по интернату. У нас с ним игра такая была, в шпионов. Года три назад случайно встретились, Гена теперь крупный туз в таганской группировке. Ради смеха всучил мне половинку открытки, цифры золотой булавкой наколол и велел обращаться, если помощь потребуется. Это его номер телефона.
Майя удивленно протянула:
— Но ты же сказал, что их всего три, а московские телефоны семизначные.
Ярослав рассмеялся:
— Я легко высчитаю его телефон! Покажи открытку…
Кольцова вытащила из стола пакетик и протянула его Ярославу. Он торопливо нашел открытку, посмотрел на свет:
— Так и есть, смотри!
Майя заглянула ему через плечо: в уголке легкой сеточкой светились три цифры — три, шесть и пять. Воронов быстро схватил лежавшую на столе ручку и на краешке газеты списал их. Затем, что-то прикидывая в уме, начал писать: два, три, четыре, восемь, четыре, три, шесть. Обернулся к Майе:
— Вот и телефон Генки. Двести тридцать четыре восемьдесят четыре тридцать шесть. Мама, ты просто прелесть, что не сожгла этот клочок бумаги!
Она забеспокоилась:
— Ярик, может не стоит связываться с бандитами? Как бы не попасть из огня, да в полымя. Зачем тебе это?
Он рассмеялся. Шагнув навстречу и прижимая ее к себе, сказал:
— Мама, я хочу попросить Генку найти среди своих парня потолковее. Пусть последят за квартирой Чеки по ночам. Возможно, что Лысый еще раз к нему наведается. Надо выяснить адрес и личность этого типа. Гена Гомельский еще никого не предавал, хоть и бандит. Я бы мог и сам проследить, но мне выгоднее сейчас как можно дольше оставаться мертвым для всех.
Кольцова немного подумала, а затем уверенно произнесла:
— Тогда на встречу с твоим другом поеду я. И звонить ему тоже буду я.
Воронов согласился. Майя набрала номер на своем мобильном телефоне. Долго шли гудки, затем трубку взяли. Настороженный женский голос ответил:
— Алло, я вас слушаю…
Кольцова поглядела на напряженное лицо Ярослава, слышавшего каждое слово:
— Здравствуйте. Мне нужен Гена Гомельский.
Женский голос неопределенно произнес:
— Его сейчас нет. А кто его спрашивает?
Майя решила идти «ва-банк» и ответила:
— Меня просил позвонить его старый друг по интернату Ярослав Воронов. Не могли бы вы передать Гене, что я перезвоню в семь вечера?
Она всем нутром почувствовала, как женщина на другом конце провода заулыбалась. Ответила незнакомка уже совершенно другим тоном — мягко и спокойно:
— Я уже много лет подруга Гены и мне он рассказывал о своем друге. Подождите минуточку, я сейчас ему перезвоню по другому телефону…