Материнская любовь

Рябикина Любовь

— Вы что делаете? Не видите, что мама перевязана! В чем дело?

Сержант невозмутимо взглянул на него:

— Эта женщина арестована по подозрению в убийстве!

Лена тоже вскочила. Возмущенно крикнула:

— Немедленно снимите наручники! Этого быть не может! Вы ошиблись!

Люди вокруг начали оглядываться в их сторону. Не молодая пара за соседним столиком подхватила креманки и торопливо пересела подальше. Мент нагло посмотрел на Кольцову и Ярослава:

— Ошибки быть не может. Разнарядка на эту женщину и ее фотография пришли к нам пару дней назад. Будете возникать и на вас обоих наручники надену, как на соучастников и укрывателей престпников!

Спокойно сидевшая Майя откровенно расхохоталась:

— А опровержения еще не поступало? — Взглянула на сына, готового выбить из сержанта дух: — Ярослав, позвони Коростелеву и сообщи о моем задержании. — Посмотрела на милиционера: — В какое отделение вы собираетесь меня доставить?

Сержант, несколько удивленный ее спокойствием, машинально ответил:

— На Рублевское шоссе двадцать шесть, корпус два. Отдел Фили-Давыдково.

Кольцова покачала головой:

— Тогда минуточку. Это слишком далеко. Ярослав, звони!

Воронов достал мобильный из ее сумочки, уничтожающе взглянув на мента. Тот так растерялся, что позволил ему сделать это. Ярослав набрал номер мобильного Коростелева. Контрразведчик ответил сразу:

— Слушаю…

Ярослав объяснил ему ситуацию и спросил:

— Сергей Наумович, что делать?

Полковник вздохнул:

— Дай трубку этому «умному и бдительному»…

Воронов протянул мобильный сержанту:

— Поговорите…

Милиционер не успел даже представиться, как мужской голос рассерженно рявкнул ему в ухо:

— Говорит полковник ФСБ Коростелев. По всем отделам и отделениям милиции еще вчера были разосланы опровержения по поводу госпожи Кольцовой. Из вашего Министерства, между прочим, разосланы! Вы один видимо их не читали. Немедленно принести извинения, если не хотите неприятностей!

Полковник отключился. Воронов с откровенно ехидной улыбкой наблюдал, как лицо сержанта начало медленно бледнеть. Ярослав демонстративно потер шею, глядя в глаза парня. Милиционер протянул трубку Ярославу и уже другим тоном попросил:

— Вы не могли бы разрешить мне позвонить в отдел? У меня рация села…

Кольцова махнула закованными руками:

— Пожалуйста.

Сержант судорожно набрал номер и спросил:

— Опровержения из ФСБ на госпожу Кольцову были?

Ответ заставил его покраснеть. На лбу выступил пот. Он выключил телефон, протянув его Воронову. Трясущимися руками осторожно снял с Майи наручники. Ладонью стер холодный пот со лба. Почти шепотом извинился:

— Я прошу вас простить меня. Произошло досадное недоразумение. Я не читал сегодня утром опровержения на вас. Еще раз прошу простить…

Сержант взял под козырек и через несколько секунд испарился. Кольцова рассмеялась, положив мобильник в сумочку:

— Может мне снова начать в парике ходить, пока они все прочтут приходящие документы?

Заметила взгляды посетителей кафе и официантки у стойки. Быстро доели растаявшее мороженое и отправились на дачу.

После трех часов дня у ворот дачи Кольцовой, разместившись на обочине в ряд, стояло с десяток разномастных автомобилей. Их хозяева разместились в гостиной, кто как мог. Сидели даже на столах и ковре на полу. Майя раздала ребятам листки с печатями, куда рукой Лены Чекулаевой под диктовку Ярослава были вписаны их имена. Объяснила про возможность свободного выхода из организации. Рассказала о снятии с них всех обвинений со стороны милиции и продемонстрировала копии приказов:

— Я дала слово генерал-майору Бусыгину от своего и вашего именеи, что о существовании разведки в разведке никто не узнает. Думаю, вы меня не подведете. Об архивах стоит забыть и никому не рассказывать. Не скрою, копия чекулаевского архива имеется на пленке, как гарантия нашей безопасности, но помните, каждое упоминание влечет большие неприятности. Я на вас надеюсь, ребята!

Борис Качалин заговорил от лица всех:

— Майя Аркадьевна, мы очень благодарны вам за то, что вы сделали и даем слово, что не подведем вас. Мы ведь раньше поняли про молчание и парни меня попросили сказать это вам…

Борис смутился и замолчал, оглядываясь на друзей. Кольцова весело сказала:

— Ну вот и ладненько! У нас с Женей Гуляевым, когда мы оба зарастим свои раны, состоится свадьба. У моего приемного сына Ярослава Воронова тоже будет свадьба. Мы бы очень хотели видеть всех вас у нас на торжествах.

Дружный радостный рев двадцати трех глоток стал положительным ответом на ее предложение…

Через месяц в маленьком ресторанчике на окраине Москвы справляли сразу две свадьбы. Гости за столами собрались весьма разномастные, плечо в плечо сидели бандиты и спецназовцы, контрразведка и вчерашние школьницы, будущие художники и маститые кутюрье, хирург и фотомодели.

Старый художник Меркулов на обоих свадьбах был за посаженного отца и сидел между двух пар. Несмотря на такую неразбериху пели и плясали на свадьбах два дня подряд. Не было на них ни драк, ни стычек. Все очень хорошо ладили друг с другом, не стараясь задеть или обидеть.

В первый же вечер Ярослав попросил слова. Встал с бокалом в руке и тихо сказал, хотя услышали все:

— Я встретил родную мать уже взрослым. Она отдала мне свою душу и не дала умереть. Фактически подарив новую жизнь и судьбу. Сегодня я хотел бы выпить за материнскую любовь. Мама, за тебя!

Он повернулся к Майе и протянул к ней свой бокал. Хрусталь мелодично звякнул от соприкосновения. Над столами словно прошла волна. Все встали и выпили этот бокал стоя…

Март 2006