Материнский инстинкт
Шрифт:
Нам всегда было хорошо вдвоём. Смеяться и молчать, разговаривать часами и даже петь на пару дурными голосами — мы, словно части одного целого, идеально подходили друг другу. Иногда, слушая страшные истории о предательстве близкой подруги, думала: хорошо, что в моей жизни такое просто невозможно. Ольге я верила как самой себе, зная, что не подведёт, всегда поймёт и не осудит.
Но почему же так невыносима мысль: признаться ей в том, что со мной произошло? Почему, только, открыв рот, улучив подходящий момент, словно отключалась, и все слова тонули в каком-то вязком
Мы шли по улице, наслаждаясь ласковым солнцем, обсуждая накопившееся за год разлуки, смеясь и сплетничая. У Ольги имелась поразительная способность: в её обществе все проблемы, словно исчезали сами собой, растворялись и казались абсолютной ерундой. Даже мне на миг показалось, что внутри оживает та смешливая маленькая девочка, которая умела хохотать до коликов в животе, утирая слёзы, льющиеся из глаз.
Но силы человеческие не бесконечны и мы все-таки решили присесть за столик в очаровательном летнем кафе, что открылось совсем недавно на месте чебуречной, в которую мы частенько бегали в школе на переменах. Тогда ещё были живы родители, и всё было хорошо и спокойно, а мир казался сплошным радужным пятном, в котором не найдётся места боли и отчаянию. Наверное, только в детстве в человеке возможна эта чистая вера в добро и свет, что будет всегда наполнять душу.
Но детство заканчивается с первыми ударами судьбы, и на место единорогам и радуге приходит нечто такое, о чём не хочется думать и совсем страшно представлять. Кому-то везёт больше и прыгает он по жизни, подобно быстроногой лани, да только волк всегда где-то рядом и рано или поздно он догонит свою жертву.
Пока делали заказ у приветливого официанта, я рассматривала окружающий интерьер: белоснежные столики, милые синие зонтики и барная стойка в самом углу, где улыбчивый юноша протирал и без того чистые стаканы.
— Знаешь, чего нам не хватает с Димой для счастья? — спросила Ольга, когда принесли наш заказ.
Подруга ковыряла ложкой шарик мороженного, политый шоколадным топпингом, и, казалось, избегала смотреть мне в глаза. Ольгу редко можно было увидеть серьёзной, неуверенной в себе, а о грусти она, казалось, не знала вообще ничего. А тут, к моему удивлению, на красивом лице лежала печать какого-то затаённого страдания, природу которого я совершенно не могла разгадать.
Так странно было видеть её такой, потому я особенно напряглась, услышав, как тихий вздох вырвался из её груди.
Я почувствовала, что сейчас она скажет мне что-то очень важное, чего никогда не говорила раньше. Вспомнив, сколько сама скрывала от подруги, обрадовалась, что она-то ещё стремится делиться со мной самым сокровенным. Хоть я и не была этого достойна, но Ольга-то об этом не знала.
Я не могла себе представить, что им чего-то может не хватать. Ольга и по телефону, и при сегодняшней встрече казалась такой счастливой и радостной, что просто дух захватывало. А оказывается, что не все так просто. Словно в один миг подруга сбросила маску, что вросла в её кожу, открываясь с новой стороны.
И это пугало.
— Нам не хватает ребенка! — Ольга подняла глаза,
Её слова прозвучали, словно выстрел во тьме. Никогда она не зарекалась о том, что они хотят завести ребёнка, ни разу не обмолвилась, какая это, оказывается проблема. Глядя на то, сколько боли скопилось на дне её ясных глаз, я поняла, что сейчас передо мной сидит совсем другая Ольга: разбитая, слабая, потерянная.
— Неужели у вас что-то не получается? — спросила я, теребя край льняной скатерти. Разговор о детях совсем не входил в мои планы, но кто спрашивает? Судьба, будто опытная шутница, снова подбрасывала мне сюрпризы.
— Представь себе! Сначала мы не спешили, потому что ещё были очень молоды, когда поженились и у Димки только начал намечаться карьерный рост.
— Тогда и правда был не самый удачный период о детях размышлять, — сказала я, на что Ольга согласно закивала.
— Вот-вот, ты уж точно помнишь, как нам тяжело пришлось.
И я действительно помнила, сколько слёз она пролила, как злился Дима на себя, что не может обеспечить любимой жене достойного её уровня жизни. Дима боготворил Ольгу и не мог себе простить, что, потащив за собой семнадцатилетнюю девчонку, вырвав её из родного дома, не мог кинуть шелка и бриллианты к её ногам. И сколько бы моя подруга не убеждала его, что любит его любым, он не мог успокоиться. Зато, благодаря его упорству и её поддержке сейчас они имеют дом — полную чашу.
— Да, вначале я предохранялась, — сказала Ольга, накручивая на палец светлую прядь. Я заметила, как дрожат её пальцы, но понимала, что ей нужно выговориться. — Но, когда всё стало более или менее стабильно: Диму повысили, не нужно было уже рвать зубами лучшие куски, я бросила пить таблетки. Но всё равно ничего не получалось. И мне пришлось пройти полное медицинское обследование.
— Ну и?
Зная своих друзей, понимала, что обследовалась Ольга в лучшей клинике. И, наверное, не в одной.
— Но врачи ничего, совсем ничего у меня не нашли — здоровая, хоть в космос посылай, — вздохнула Оля, снова принимаясь терзать несчастное мороженное, которое успело здорово подтаять. — Но ребенка-то нет, понимаешь? Что мы только не делали, но я все равно не могу забеременеть, хоть тресни.
Столько боли было в её голосе, столько отчаяния, что у меня сердце кровью обливалось. На миг до меня дошло: я не самая несчастная в этой жизни. А ещё обрадовалась, что не стала вываливать на дорогого человека свою боль, потому что у неё своей — более чем достаточно.
— Даже представить себе не можешь, сколько ночей провела без сна, вымаливая на коленях ребёнка. И обеты давала, и в монастыри ездила, и диеты специальные соблюдала. А толку всё равно никакого, — Ольга оттолкнула от себя вазочку с мороженным и принялась постукивать пальцами по столу, глядя в одну точку. Я видела, как ей тяжело, но не могла найти слов утешения. Впервые в жизни не знала, чем поддержать лучшую подругу.
— Может, с Димкой что-то не так? — предположила я и откинулась на спинку стула.