Материнский инстинкт
Шрифт:
Ощущаю, как голова моя начинает кружиться, а земля уходит из-под ног. Я падаю и падаю. Как будто проваливаюсь куда-то, и сколько буду лететь - ответить некому. Да я и не спрашиваю. Какой смысл задавать вопросы, если на них не удастся получить ответы? Только лишний раз сотрясать воздух.
Последнее, что я помню - боль, как будто мне в висок выстрелили. Наверное, я все-таки куда-то приземлилась. На каменный пол? По всей видимости, да.
Не знаю, сколько я находилась в отключке, но, очнувшись, понимаю, что темнота рассеялась - сквозь закрытые веки проникает свет. Медленно
Прошло, наверное, минут десять, а на столе стоит пустая бутылка из-под минералки и внушительная горка банановых шкурок, которые источают мерзкий сладковатый запах гниения. Как будто на слоте лежат мертвые котята - такой отвратительный запах, от которого деться некуда. Через минуту рот мой наполняется липкой слюной - главным предвестником рвоты. Голова снова начинает кружиться и, чтобы не провалиться в повторное забытье, сажусь прямо на пол. Сидеть на полу? В этом нет никакой логики, если есть прекрасная софа, но где взяться логике во сне? Да и вообще в моей проклятой жизни.
Решила внимательнее осмотреть комнату, в которой оказалась. Она очень маленькая, совсем без окон, душная до предела. Одинокая лампочка под потолком мерно покачивается из стороны в сторону, из-за чего на стенах то вырастают, но исчезают причудливые тени. Кажется, если останусь тут еще хоть ненадолго, кислород полностью иссякнет. Но если я умерла, зачем мне кислород?
Я сидела на ледяном полу, потеряв счет времени, наблюдая за качающейся под потолком лампочкой, словно в камере одиночного содержания и не знала, когда выберусь на свободу. Как и раньше, вокруг царила абсолютная тишина. Я осталась совсем одна, в незнакомом месте. Сюрреализм какой-то. 3
Понимаю, что это, скорее всего сон, но легче от этого не становилось. Нормально ли это - видеть сон, осознавать, что это сон, но не иметь возможности проснуться? И вообще, что я в последнее время понимала в нормальности? Я, которая медленно, но уверенно сходила с ума, каплю за каплей теряя рассудок, променивая его на злость, ненависть и отчаяние.
Я просидела на полу еще некоторое время, и уже было принялась горько плакать, как неожиданно услышала звук открывающегося замка. Страх не проходил, а только усиливался - я не знала, кто открывает этот замок и собирается меня навестить. Да и разве это важно? Кто бы это ни был, друг или враг, ему ничего не помешает сюда войти. А когда он войдет, что со мной станет? Если во сне меня убьют, проснусь ли утром? Да и хотела ли я просыпаться? В последнее время не знала точного ответа на вопрос, хочу ли я жить.
Мой посетитель очень долго возился с замком, пока не открыл его, но, наконец,
– Здравствуй, Ирина, - сказал пришедший, а я не могла понять, что это за человек, откуда он знает мое имя и кем мне доводится.
– Здравствуйте, - ответила, постаравшись придать голосу как можно больше спокойствия, но он все равно предательски дрожал. Кажется, моему посетителю даже нравилось, что я напугана до полусмерти. Он точно садист! Неожиданно на меня навалилась апатия, и мне стало абсолютно все равно, что он со мной сделает. Точно такое же чувство испытала в том сне, где насильник швырял на пол моего ребенка. Нашего ребенка. 1
– Ты не узнаешь меня, ведь правда?
– этот довольно высокий мужской голос давит на уши, выжимает все соки из остатков сознания, причиняет невыносимую боль. Но я по прежнему не знаю, кому он принадлежит. Но этот человек явно знаком со мной и это пугает.
– Не узнаю, - честно призналась, потому что на самом деле понятия не имела, кто передо мной стоит.
– Конечно, не узнаёшь. Мы пока что с тобой не знакомы. Да и имени у меня пока еще нет, - собеседник горько вздыхает.
– Как это? Что значит «пока еще нет»?
– Такое бывает. Когда барахтаешься в материнской утробе, а мамаша даже не планирует тебе имя придумывать. Представляете, ужас какой.
Что за дурдом? Что вообще происходит?
– Ха, ты все еще не поняла ничего, - мужчина поднимает капюшон, и я вижу перед собой молодого симпатичного парня. Минуту смотрю на него и понимаю, что он кого-то мне напоминает. Но кого? И тут до меня дошло.
– Не понимаю... ты... ты мой сын?
– Точно! Догадливая какая!
– мой еще не рождённый сын улыбается. Он очень похож на меня. Пугающе похож. Но в глубине души есть место радости. В облике парня нет ничего, что напоминало бы о его папаше-извращенце.
Мы молча глядим друг на друга.
– Тебе понравились бананы и водичка?
– ласково спрашивает парень.
– Нет, я ненавижу бананы. Меня от них тошнит.
– Эх, тошнит тебя, - вздыхает, сложив руки на груди.
– Мамочка моя дорогая, меня тошнит уже несколько месяцев, а когда я увижу свет, то вообще не знаю, что со мной будет. Ты ж наверняка меня отравишь чем-нибудь. Мамуля.
Последнее слово в его исполнении не несет в себе нежности или любви. Точно с таким же выражением он мог сказать: «Мерзкая помоечная крыса». И я его понимаю.
Не могу вымолвить ни единого слова. Тошнота накатывает волнами. Я боюсь, что меня вырвет.
– Фу, какая ты зеленая.
– Не издевайся, - говорю чуть слышно.
– Это кто кому говорит? Мне не издеваться над тобой? Тобой, которая возненавидела меня с первого дня? Тобой, которая даже в больницу не хочет ехать, чтобы меня там приняли нормальные врачи и оставили у себя. Ты боишься огласки, а я боюсь умереть. Чувствуешь разницу? Сама-то ты умереть не боишься.
– Да, не боюсь, - шёпотом.