Матёрый и скокарь
Шрифт:
Кто же тогда может быть этим человеком?
Какой-нибудь художник, пожелавший заткнуть за пояс самого Микеланджело? Или, может быть, ученый, пожелавший осчастливить человечество своим открытием? А может быть, искусный политик, надумавший властвовать над всем миром?
Ладонь, перебиравшая карандаш, заскользила по листку бумаги, вычерчивая предполагаемый портрет преступника. Подобную привычку Волостнов приобрел, работая в управлении (кто бы мог подумать, что ему когда-нибудь понадобится умение рисовать!). Рука с легкостью вывела овал, подрисовав слегка выпирающие скулы, нос, пожалуй, крупный, с легкой горбинкой, брови кустистые, взгляд прямой, прожигающий.
Странное дело, но портрет, нарисованный в ходе оперативной работы, не однажды совпадал с внешностью преступника, оставалось только удивляться такому предвидению. Если бы подобное случилось один раз, то его можно было бы отнести к категории случайностей, но когда аналогичное происходит едва ли не при каждом расследовании, то иначе как предвидением его не назовешь.
Дорисовав последние черточки, Георгий положил портрет в папку. Интересно будет посмотреть, когда отыщется настоящий преступник.
Ясно одно – этот человек жаждет управлять миром, нечто связанное с шизофренией. Точно такой же идеей был одержим Адольф Гитлер и все те, кто так или иначе соприкасались с этим наконечником.
А вот как же генерал-полковник? Весьма интересный вопрос.
А что, если в окружении президента появился некто, кто решил подвинуть своего хозяина? От этой мысли Волостнова бросило в жар. У человека, стоящего близко к лидеру страны, невольно возникает мысль, что в должности главного лица государства он смотрелся бы не хуже.
А может быть, даже и лучше...
Если подумать, то людей, находящихся от главы государства на расстоянии вытянутой руки, не так уж и много. Всего-то три или четыре человека. В политику они пришли почти одновременно, с разницей в несколько месяцев, и нынешние подчиненные президента имели гораздо большие шансы взобраться на самый верх. Во всяком случае, до своего президентства глава страны находился на второстепенных ролях. Скажем так, был обычным чиновником, без малейшего потенциала преодолеть еще одну служебную ступень, и уж вряд ли кто мог бы представить, что он будет влиять на судьбы народов.
Если все эти выводы верны, тогда можно предположить, что во власти возникает серьезный кризис, нельзя исключать и того, что на президента готовится покушение. Во всяком случае, подобной версией пренебрегать не следует, а для того, чтобы убедиться в противном, нужно просмотреть личные дела самых влиятельных фигур государства.
А это весьма серьезная задача.
Пожалуй, ничто в России не берегут так свято, как личные дела первых лиц государства, ну разве что еще Оружейную палату с Алмазным фондом.
Придется проявить недюжинную смекалку, чтобы раскопать нечто существенное, что может пролить свет на личность каждого из них. На пути к секретам часто стоят пресс-секретари, которые стараются накормить любопытных самыми благоприятными фактами из биографии политика.
И вместе с тем следует быть предельно осторожным. Достаточно одного подозрения, что кто-то интересуется личными делами ближнего окружения Президента, и могут возникнуть весьма серьезные последствия со стороны Федеральной службы охраны.
Так что нужно действовать грамотно и аккуратно, чтобы не накликать на себя беду.
Глава 12Центурион Гай Кассий
Это был тот редкий день, когда центурион Гай Кассий был предоставлен самому себе. Пошел уже одиннадцатый год, как он находился на службе у императора Тиберия Клавдия Нерона, однако при этом не сумел скопить денег даже на новые доспехи. Единственное, чем приходилось довольствоваться, так это одеждой казненных, а еще перепадала мелочь от базарных торговцев, которых случалось защищать от бродяг. А ведь, нанимаясь на службу, он рассчитывал получить хорошее место где-нибудь в Риме, пробиться в число видных военачальников и обеспечить будущее своим многочисленным отпрыскам. Но вместо желаемого вынужден был пропадать на задворках Римской империи, а вместо сражений, о которых он так мечтал, довольствоваться функциями жандарма и разгонять недовольную толпу, что подступает к дворцу римского наместника в Иудее Понтия Пилата.
Даже его снаряжение, выглядевшее весьма богато, было позаимствовано у центурионов, оставивших службу, а кожаный пояс был пожалован римским наместником за доблестную службу. Стараясь не показать своего неудовольствия, Гай Кассий принял подарок. Но щекотливость ситуации заключалась в том, что кожаный пояс, балтеус, был отобран у обесчестившего себя солдата, изгнанного из армии. И всякий раз, когда его взгляд падал на пояс, он невольно вспоминал обесчещенного беднягу. Не выдержав позора, солдат бросился со скалы в море. Грех его был сомнительным и состоял в том, что он соблазнил дочь одного из военачальников накануне ее свадьбы с видным сановником. Если за подобную провинность всех центурионов лишать воинского звания, то у Рима в скором времени вообще не останется верных солдат.
Пояс был весьма хорош.
Украшенный серебряными накладками с рисунками из мифологии, он представлял собой настоящее произведение искусства. Но вместе с тем он принадлежал настоящему воину, и в нескольких местах Гай Кассий увидел следы от ударов меча.
Так что можно было предположить, что обесчещенный воин был не только большим модником, но и весьма искушенным бойцом.
Кинжал Кассий получил у местного торговца взамен шерстяной туники, доставшейся ему от казненного. Чешуйчатые доспехи приобрел у ветерана легиона, вознамерившегося прожить остаток жизни в объятиях молодой жены. Единственное, что осталось ему от службы, так это меч, купленный им незадолго до того, как его перевели в Иудею, и служивший ему своеобразным напоминанием о разбившихся надеждах.
Поставив у порога щит и аккуратно положив на скамью меч, Гай Кассий прошел в комнату. Сел за стол. Он вдруг понял, что очень устал. Два года он жил надеждами на то, что его наконец отзовут обратно в Рим, где он успешно продолжит свою службу. Но неожиданно осознал, что все его надежды призрачны. Ему придется состариться и умереть в далекой Иудее. Как никогда прежде он почувствовал, что очень соскучился по родным местам, селу Цобингену, находящемуся в самой середине Европы. Там остались у него мать и сестра. Самое время написать им послание, покаяться в явных и мнимых грехах и выразить надежду на скорую встречу.