Матиуш на необитаемом острове
Шрифт:
И пригласил Матиуша в свое странное жилище. Матиуш пожалел, что ничего не привез для детей, и в тот первый раз был на маяке недолго.
Аля еще два раза плакала — один раз, когда ей не разрешили пить чай, потому что был очень горячий, а ждать она не желала, а еще раз, когда Матиуш уезжал.
— Не уезжай, папа. Аля любит папу.
И опять не знал Матиуш, что делать, когда Аля держала его за брюки и не отпускала.
Наступал вечер, а Дормеско не любил, когда Матиуш поздно возвращался из своих экскурсий. Когда однажды он слишком долго
Хорошо еще, что Дормеско не знал о разных его приключениях, которые могли плохо кончиться.
Обратный путь Матиуша, при свете маяка, был сказочно красив: он плыл, точно по золотой дорожке.
Хорошо, что Матиуш не пообещал детям приехать на следующий день: руки у него болели так, как будто он в первый раз сел за весла.
Только на пятый день собрался Матиуш в дорогу, но перед этим все хорошенько обдумал.
Прежде всего, взял кубики и головоломку, лото и коробку пряников, конфеты, пропеллер и мяч. Потом обдумал, что скажет при встрече, что скажет, если Аля опять не захочет его отпускать.
Матиуш греб не торопясь, с отдыхом, чтобы не слишком устать. Дормеско он предупредил, что вернется только вечером, и взял с собой провизии на целый день.
Дети ему обрадовались. Должно быть, им было очень скучно на одинокой скале. И старый моряк был рад Матиушу: он мог в сотый раз рассказывать новому слушателю о своих путешествиях. А Матиуш рассказывал о войне.
Але сидит на камне и слушает, Аля стоит возле Матиуша, оперлась рукой о его колено и смотрит в глаза, словно чтобы лучше его понять. Хотя по ее наивным вопросам видно, что не понимает.
— Пули это мячики? — спрашивает Аля.
Аля думает, что война это игра. Матиуш объясняет, что эти мячики из железа и они убивают людей.
— А папу-Матиуша убили? — опять спрашивает Аля.
Теперь Аля называет его то Матиушем, то папой. И Матиушу приятно, хоть он и не понимает, почему.
— Аля хочет на войну, — вдруг потребовала Аля и, несмотря на все уговоры, начала плакать.
— Война далеко, — говорит старик.
— Аля хочет далеко.
— Аля еще маленькая, говорит старик.
— Аля большая, Аля хочет на войну.
— Война спит, — говорит старик.
— Война спит, — шепотом повторяет Аля и, приложив к губам пальчик, делает испуганное лицо и уже не плачет. — Т-и-и-ише, война спит, мячик спит, кукла спит.
Матиуш слушает, удивленный, и старается припомнить, как было, когда сам он был маленький и так же мало понимал.
Неприятно мало понимать. Бедная Аля. Так смотрит, когда Матиуш что-нибудь рассказывает, как будто хочет глазами все понять.
И сразу начинает плакать. Маленькие дети, наверно, потому плачут, что не могут многого понять. Матиушу жаль Алю. Надо придумать какую-то сказку для Али. Он будет немного рассказывать старику и Але, а немного Але.
Сочиняет Матиуш сказку Але.
— Война спит, спит. Война глазки закрыла и спит. А потом проснулась…
Нет, он придумает другую сказку.
Откуда старику пришло в голову сказать, что война спит? И он сразу успокоил Алю. Но ведь это обман, а обманывать нехорошо, А может быть, это не обман? Ведь действительно война как будто просыпается от сна, когда все было тихо, и вдруг — идут войска, пушки начинают стрелять…
Матиуш сложил весла и отдыхает. Свет маяка освещает море. На небе звезды, вокруг тишина.
«Какие права можно дать самым маленьким детям?» — думает Матиуш и не может найти ответа.
В приюте, где он скрывался от полиции, тоже были маленькие дети. Старшие плохо с ними обращались, били, дразнили, высмеивали. И Матиуш тогда маленьких не любил, потому что они все время плакали. Но может быть, потому они и плакали так часто, что у них нет никаких прав и им ничего нельзя? Один депутат сказал в детском парламенте: чтобы не было маленьких детей. Но они должны быть, ведь когда они вырастут, они будут большими.
«Я хочу быть королем детей, — думал Матиуш, — а ничего не знаю о самых маленьких. Уже забыл, когда сам был маленький. Наверно, и взрослые все забыли, потому не хотят дать детям права».
И снова взялся Матиуш за весла и очень удивился, что остров уже близко, а руки у него совсем не болят.
— Завтра буду читать целый день, а послезавтра снова к Але и Але. Надо отвезти им картинки.
19
Глава, эта должна называться: «Самая удивительная глава из книги о Матиуше». Итак, однажды Матиуш решил тщательно обследовать остров, взял револьвер и отправился в лес. Он переплыл на лодке залив, причалил в том месте, где остров за рекой расширяется, и пошел пешком.
Потому что разве не стыдно жить на маленьком острове и не знать его?
Как раз вчера Матиуш читал про полное опасностей путешествие на Северный полюс и думал: «Отважные путешественники устраивают экспедиции в край вечных льдов и полярной ночи, отдают целые годы жизни, чтобы узнать Землю. Так как же стыдно не знать срой город, свою страну или остров, на котором живешь. Если даже в лесу есть негры, вряд ли они людоеды. От диких зверей он сумеет защититься: в лесу легче бороться, чем в канализационной трубе с волком».
Идет Матиуш, идет, идет, лес становится все гуще. Наверху как будто зеленая крыша, даже темно. Внизу такая масса вьющихся растений, кустов, и всё так перепуталось, что ни шаг — препятствие.
Матиуш не торопится. В сумке, переброшенной через плечо, запас еды на целый день. Дормеско привык к его далеким походам.
Идет Матиуш, идет, и чем труднее дорога, тем большее в нем поднимается упорство. Сперва то здесь, то там блестели лучи солнца, но теперь уже никакого просвета, все окутал зеленый полумрак. Уже не слышен шум моря. Тишина, даже птицы не поют.