Матрешка в перьях
Шрифт:
– Еще разок попробуйте. Не слезайте с нее, пока правду не расскажет. Прощайте, господа. Надеюсь в дальнейшем никогда не иметь с вами дела.
Златова резко развернулась и удалилась.
– Ну ты даешь! – возмутился Вовка. – Разве так можно? Какого черта ты налетела на человека с обвинениями в убийстве? Не могла подождать, пока со мной переговоришь?
– Все указывало на Жанну, – сказала я. – Давай все-таки покажем Алисе ее фото.
Костин закатил глаза.
– Нет. Забудь про Златову. Ее дочь Надежда состояла на учете в психдиспансере, совершила две попытки самоубийства, вторая увенчалась успехом. Девушку похоронили
– Стоп! – воскликнула я. – А когда была основана община «Сто жизней»?
– Точно не отвечу, – протянул Костин, – наверное, несколько лет назад. Думаю, Вениамин стал выдавать себя за графа, когда ушел от жены. Тогда у него и появились деньги.
– Что-то здесь не так, – прошептала я, – но не могу понять, что именно…
Резкий звонок телефона помешал договорить фразу, я взяла на этот раз свой мобильный, тоже лежавший на столе, увидела на дисплее незнакомый номер и сказала:
– Слушаю.
– Вы Торшер Романова? – спросил приятный мужской голос.
– Лампа, – поправила я.
– Простите, – смутился незнакомец, – не хотел вас обидеть или посмеяться над вами.
– Ерунда, – успокоила я собеседника, – Лампа и торшер в принципе одно и то же.
– Я привез ваш чемодан, – сообщил мужчина.
– Ой! Огромное спасибо! Где вы?
– В аэропорту. Рукы-мама пообещала, что Лампа меня встретит и отвезет в гостиницу.
– Ну конечно! Сейчас примчусь. Извините, забыла ваше имя, – зачастила я.
– Сомневаюсь, что в Москве его кто-нибудь сумеет произнести, – рассмеялся собеседник, – зовите меня Николаем.
– Отлично. У вас много багажа?
– Ваш чемодан, клетка и мой собственный небольшой саквояж на колесах.
– Уже бегу к машине, – заверила я. – Идите в зону отлета, найдите ресторанчик «Самолет», он прямо в центре зала. Ждите меня там.
– Хорошо, – согласился Николай.
Я повернулась к Вовке:
– Я сейчас смотаюсь за чемоданом, один добрый человек привез вещи Макса. Пожалуйста, поройся еще в биографии Жанны и ее дочери, может, все-таки выплывет какая-то связь с Подольским.
– Езжай уже, – скривился Костин. – Я отправлюсь в офис. Звякни, как только освободишься.
Глава 36
Николай сидел в «Самолете». Столик ему достался посередине зала, вокруг сновали туда-сюда люди с пакетами. Многие пассажиры не хотели «лакомиться» едой, которую им предложат в лайнере, предпочитали захватить с собой вкусные бутерброды и пирожные из кафе.
– Будете проверять вещи? – деловито осведомился Николай. – Я не открывал ваш чемодан.
– Спасибо, что привезли, – улыбнулась я, – не стану сейчас возиться со шмотками, дома разберусь.
– Еще клеточка, – напомнил он. – Вот!
Николай нагнулся и вытащил из-под стола куполообразное сооружение из проволоки. Я попятилась.
– Держите! – сказал Николай. – Он себя хорошо в полете вел.
Ко мне вернулся дар речи.
– Но это же кот! Тигрового окраса!
Новый знакомый кивнул:
– Да. А вы кого ждали?
– Птичку, – растерянно ответила я. – И в Нью-Йорке, и в Айдахо, и Рукы-мама говорили сначала про цыпленка, потом упоминали орла, о коте ни слова никто не сказал.
– Там на клетке конверт прикреплен, – подсказал Николай. – Может, в нем объяснение?
Я осторожно сняла с прутьев небольшой пакет, достала из него листок в клеточку, без сомнения, выдранный из общей тетради, и начала внимательно читать текст.
«Здрасти! Пишит вам аиропорт. Ваш птиц улител как я ево кармит начал. Не виноват савсем. Он сам улител, замахал крылами и усвистел. Прастите. Вы не растраивайтес. Штоб вы не плакали атправил вам кота. Ево завут Василий. Он не имеет дома, живет в аиропорт, одинокий. Василию нужен дом, вам нужен птиц. Василий лутче птиц. Василий ловит мыш, ест чево бросите. Лазковый. Срет на улице. Вы будете ево отец и мат. Он вас любит зтанет. Жилаю вам щастья с Василием. За ним ухажевала женщина Катя, паэтому он Василий Екатеринович, отзывается тока с отчеством. С уважением Абргдмстворстук».
Я сунула восхитительное письмо Николаю под нос, ткнув пальцем в подпись:
– Вот этот набор букв кто?
– Племянник Рукы-мама, грузчиком работает, – пояснил приезжий. – Он дурачок, лет ему сорок, а по уму семь. Хороший человек, добрый, трудолюбивый, но как ребенок. Вон чего начудил, кота вам вместо курицы послал. Я просто взял чемодан и клетку из отсека и улетел. Рукы-мама грипп подцепила, ее другая сотрудница заменила, она не в курсе была, что именно в Москву доставить надо. Как поступите с котом? Может, выпустить его тут? Раз в одном аэропорту хорошо прижился, так и в московском не пропадет.
Присев у клетки на корточки, я посмотрела на котяру.
– Здравствуйте, Василий Екатеринович. Со счастливым прибытием в столицу нашей Родины, город-герой Москву. Какой у вас красивый ошейник! С камнями!
Василий тихо замяукал. Потом просунул между прутьями лапу и осторожно, не выпуская когтей, тронул меня за руку.
Я встала.
– Он хочет есть и пить. Можете посидеть еще пару минут? Сбегаю вон в тот ларек. Там торгуют товарами для животных, возьму путешественнику баночку консервов.
– Хорошо, – неконфликтно согласился Николай.
Я вышла из кафе и пошла вперед, лавируя между людьми, тащившими чемоданы. Летом в аэропортах начинается ад. Сотни тысяч пассажиров летят отдыхать за границу, к регулярным рейсам добавляются чартеры. Остается только пожалеть всех сотрудников, я бы сошла с ума, атакуй меня орда людей с хныкающими детьми.
Поворачивая к ларьку, я налетела на тележку с багажом, пошатнулась, машинально схватилась за здоровенный чемодан, лежавший на самом верху, и благодаря этому удержалась на ногах. А вот саквояж, стоявший сбоку, свалился на пол, висевшая на его ручке бирка отцепилась и отлетела в сторону. Я подняла его, машинально прочитала на карточке: «Надежда Коростылева +7903723…» – повернулась к владельцу тележки, чтобы отдать бирку, и изумилась: