Матрица Manolo
Шрифт:
Знаменитая финальная реплика. Прошло пять минут, но мы не сдвинулись с места.
— Нужно действовать методично, — сказала я. — Шаг за шагом.
— Согласен.
— Вот именно. — Я выпрямилась и расправила плечи. — Итак, здесь говорится, что ответ находится в постановке рыцаря. Иными словами, в «Кошках». За кулисами, может быть? Или что-то происходит во время спектакля?
— Сомневаюсь, что за кулисами. «Кошки» больше не идут на Бродвее, и вряд ли предполагается, что мы станем гоняться за
— В таком случае, может быть, она за кулисами Бродвейского театра, где раньше шло представление?
— А тебе известно, насколько серьезно организована система безопасности на Бродвее после одиннадцатого сентября? Попасть за кулисы практически невозможно.
— У меня куча знакомых, — сказала я. — Мы можем кому-нибудь позвонить и договориться об экскурсии.
Он только посмотрел на меня.
— Ну ладно. Не важно.
Вовлекать других людей в мою маленькую драму — плохая идея.
— Хорошо. Возможно, речь идет о сцене. Например, о чем-то, что происходит во время представления. Разгадка содержится в одной из партий. Или в сценических указаниях. Что-нибудь вроде этого?
— Не думаю, — сказал Девлин.
— Я тоже, — призналась я.
Во-первых, поскольку «Кошки» больше не идут на Бродвее, как мы сможем увидеть постановку? Во-вторых, в любом случае занавес поднимается в восемь вечера — слишком поздно для моей персональной версии «Ровно в полдень»[1] (вернее, «Ровно в десять»). Если я должна посмотреть шоу, чтобы спастись, значит, у кого-то еще более извращенное чувство юмора, чем мне казалось.
— Давай двигаться дальше, — предложил Девлин. — Последняя часть сообщения должна объяснить первую часть. Вот почему там говорится: «И будет найден». Правильно?
— Наверное…
— «Если последует "Одно за другим"», — прочитал он. — Ты сказала, что эта пьеса шла на Бродвее?
— Да, в тысяча девятьсот тридцатых годах, причем недолго. Я нашла в Интернете.
— Хм. Есть какие-нибудь идеи насчет того, что нам с этим делать?
— Никаких. Может, следует сосредоточиться на «Кандиде»? По крайней мере, этот мюзикл я знаю.
— И кто был его патронессой? — спросил Девлин.
— Хм. Ну… я не настолько хорошо владею материалом. — Я скривилась. — По правде говоря, я даже не знаю, что такое патронесса.
— Может быть, продюсером была женщина? — предположил он.
— Может быть.
Поскольку божественное откровение не собиралось на нас снисходить, я обратилась к его замене. Честно говоря, не представляю, как раньше люди обходились без Интернета.
— «Любовная сюита» и «Однажды в Риме» тоже шли на Бродвее. Может быть, между спектаклями есть связь.
— Это мы можем проверить.
Браузер был открыт, и я напечатала в поисковом окне «Кандид», решив начать с него, потому что немного знала этот спектакль.
Компьютер тихонько заурчал, а затем я получила две ссылки, на обе музыкальные версии этой истории. Я подвинула листок бумаги, на котором мы писали, Девлину.
— Выпиши имена всех женщин, — сказала я. — Если только у тебя нет идей получше.
— Ни одной, — ответил он и тут же выписал три имени:
Лилиан Хеллман (книга)
Дороти Паркер (стихи)
Женевьева Пайтот (музыка, вторая версия)
— Сразу все стало ясно, — пробормотал Девлин, разглядывая свои записи.
— Ну, по крайней мере, имен только три, — возразила я.
— И чем они нам помогут? Я покачала головой.
— Понятия не имею. Попробуем поискать перекрестные ссылки на другие шоу.
— Ага. Театр, даты представлений, список песен. Нам понадобится ярдов девять бумаги.
Я сделала запрос и посмотрела на него, дожидаясь, пока появится нужная страница.
— А что ты надеешься найти?
Я ни в коей мере не пыталась его разозлить или еще что-нибудь, просто хотела, чтобы наши мысли и идеи сходились.
— Песни, написанные Дороти Паркер, — ответил он.
— Почему?
— Потому что она писала короткие, отвратительные стишки. Если ты не умеешь извлекать тайных посланий из музыкальных произведений и не хочешь читать сценарии целиком, она то, что нам нужно.
— Точно, — не стала спорить я. — Не дыши.
Мы оба не дышали, пока не появилась страница, которую мы быстро пробежали глазами. Очевидно, эта версия ставилась три раза. Я решительно вызвала на экран информацию о первой постановке. Римейк — это, конечно, хорошо, но лучше по возможности иметь дело с оригиналом.
— Проклятье, — выдохнул Девлин, когда страница открылась.
Я была с ним совершенно согласна. Никаких стихов.
— Могла бы поклясться, что здесь стихи есть. Значит, их нужно искать в другом месте.
— Попробуй, — сказал Девлин.
Но я уже печатала запрос и, как только появилась страница Google, сразу ввела: «Дороти Паркер», стихи из «Кандида».
Полученный список показался мне многообещающим, и я тут же вызвала на экран первую позицию.
Прямо в яблочко!
Текст повествовал об одной из следующих постановок, но мне было все равно, потому что в самом низу страницы обнаружился раздел под названием «Список стихов».
— Смотри, — сказал Девлин и показал на экран.