Матрица
Шрифт:
— А если я откажусь?
— Я не возьму вас на работу. — Через некоторое время, когда мое молчание затянулось, он несколько вспылил: — Ну, только не надо из себя недотрогу строить! Месяцами на гастролях — я же взрослый здоровый мужчина, не буду же я там бегать искать кого-то... Или что мне — онанизмом на выезде заниматься — тихо сам с собою левою рукою?..
— Или тратиться на проституток, — добавила я вполголоса.
— Что-что? — не расслышал он.
— Нет, ничего. Я согласна.
— Прекрасно. Пойдем дальше. Многие зрительницы
— Погулять пару часиков вокруг гостиницы, пока вы в номере потрахаетесь с поклонницей?
— Грубовато, но по сути верно.
— Снявши голову по волосам не плачут, — вздохнув, сказала я. — Я согласна.
— Я вижу, мы найдем общий язык. И последнее, нам с тобой осталось попробовать... гм... близость.
— Как?..
— Можно подумать, что ты не знаешь, как именно это делается... — он вновь принялся за мандаринку.
— Я так поняла, что это произойдет в ЮАР...
— Кота в мешке не покупают. Нужно же предварительно определить, убедиться, удостовериться, что мы подходим друг другу в постели... Чтобы не было потом неожиданностей. Неприятных неожиданностей. Я уверен, что все будет хоккей, но как же без пробы?.. А зачем, собственно, откладывать?
— Где произойдет эта... дегустация меня? Прям здесь?
— Нет, у меня дома.
— А что скажет ваша жена?
— Она в отъезде.
Когда мы выходили из здания цирка, мне пришлось приостановиться в тамбуре — Званцев, шагавший первым, закупорил своим телом проход, поскольку решил тщательно вытереть подошвы о влажную тряпку, разостланную на резиновом коврике...
— Ч-черт! — сказал он вдруг с досадой, осознав бессмысленность этого занятия. — Рассеянный с улицы Бассейной! Я же на выходе, а не на входе! — и полуобернувшись ко мне, виновато добавил: — Как вижу тряпку на полу — начинаю машинально вытирать ноги... Воспитанность, переходящая границы разумного...
Мое первое впечатление от квартиры Званцева — это что-то очень знакомое, на что-то очень похожее, что-то смутно мне напоминающее. Я задумчиво и даже немного растерянно осматривалась.
Перевела взгляд на хозяина квартиры — Олег Сергеевич тоже как-то странно на меня взирал.
— Что ты так на меня смотришь? — спросила я.
Ни слова не говоря, он приобнял меня за предплечья и подвел к трюмо.
— Ты удивительно гармонируешь с моей квартирой, — пояснил он, когда я, не понимая, при чем тут зеркало — разве что-то в моем туалете не так, — недоуменно обернулась к нему.
И тут до меня дошло.
В подчеркнуто модерновом дизайне его квартиры господствовали четыре цвета. Черная кожаная мебель, белые стены, точнее, на белом фоне удивительно
Я была в черных джинсах, белой рубашке с прихотливыми лилово-малиновыми и жемчужно-серыми пятнами-аппликациями плюс вкрапления золотис-ого — полоски на рукавчиках, окантовка ворота, кокетка, золотой браслет-[асики и цепочка с кулоном на шее...
Я нашла такое положение, чтобы видеть в зеркале одновременно оба отра-кения: и рисунка на стене и аппликации на левой поле своей рубашки.
Теперь, когда эти две абстрактные картины оказались рядом, их сходство тало просто разительным.
Моя мама этот узор, мной придуманный, вырезанный из разных тканей и гашитый на рубашку, называет «встреча двух больных сороконожек, очень боль-ых». А однажды она определила: «Две весельные шлюпки, вид сверху».
На самом деле в отличие от родительницы я замышляла поэтический сю-:ет: лилия и мышка тянутся друг к другу ручонками-отростками. Некоторые з этих потеков-разведчиков уже успели не только встретиться с арьергардом ругой стороны, но и переплестись в радостном нежно-пепельном и лиловом шце, другие только начали движение, выжидая, обтекая, маневрируя, при-матриваясь-принюхиваясь издалека, осторожничая, а некоторые ручейки — о одному из каждого стана, сиреневого и мышиного — испугались сближения другим цветом и дезертировали вбок, к пуговицам, ломая строй собратьев шлевидными на конце потеками.
А если стать к зеркалу спиной — нет, надо еще боковушку трельяжа поверить по оси, вот так — то можно, обернувшись через собственное плечо, увидеть рядышком совмещенными в иллюзорно едином пространстве композицию на спинке моей рубашки и точно такую же картинку — на стене комнаты Званцева: зайчик пушистенький пьет малиновое вино.
— Здорово! — сказала я. — Какое интересное совпадение! Такое впечатление, что один и тот же дизайнер оформлял и твою квартиру и мой прикид...
— Нет, все здесь делал я сам. И эскизы и всё-всё-всё. Я, знаешь, люблю работать руками. Это мое любимое сочетание цветов.
— Мое тоже, — я хотела рассказать ему, что рубашку шила сама и аппликации на ней тоже моих рук дело, собиралась спросить, а что он видит в этих картинах, что он думал, когда их рисовал, но в это время он решил пропальпи-ровать мои груди, и я сказала лишь: — Ты любишь работать руками... это видно. Ну, не все же сразу... — и выскользнула из его объятий, сгладив свои слова улыбкой.
— Присаживайся, — сказал он. — Давай-ка выпьем за знакомство. — Он достал из бара бутылку и сообщил, разливая по бокалам: — Не подделка. Настоящий французский коньяк. Сам в Париже покупал.