«Матросская тишина»

Седов Б. К.

– Я – кольщик, – пропустив реплику Грека мимо ушей, с гордостью сообщил Стас. – Самый известный в Твери. У меня собственная тату-студия. В центре города. Запись за неделю.

Однако. Вот тебе и первое впечатление. Как чувствовал…

Артем заметно расслабился и впервые с интересом взглянул на соседа по «дубку».

– Больше похож на бандюгана, – с полуулыбкой заметил Грек, все-таки не удержавшись.

– Ерунда! Это просто имидж, – снисходительно отмахнулся Стас. – Как в поговорке: с кем поведешься, от того и… триппер подцепишь. Клиентура-то у меня на две трети – сплошь криминальная. В один спортзал с отморозками хожу. Ну, ходил, в смысле, – нехотя поправился кольщик. – Короче, у меня в студии половина

тверской братвы перебывала.

– На зоне с такой профессией не пропадешь, – сказал Артем.

– Это уж наверняка, – без особой радости – откуда ей взяться в СИЗО? – согласился бритоголовый и кивнул. Помолчав секунду, заметил: – Ты, Грек, как я понимаю, на свободе тоже не рэкетом промышлял? Хотя похож.

– Я повар, – признался Артем. Информация о работе, как ни крути, не относилась к числу взрывоопасных.

– В смысле? – удивился Стас.

– В самом прямом. Котлеты-винегреты-банкеты. Русская кухня.

– Вот те раз, – обескураженно обронил художник по человеческому телу. – А повязали за что? Если не секрет.

– Тебе будет неинтересно, – Артем дал понять, что на эту тему он говорить не намерен.

– Понимаю, братан, – вздохнул Стас и пожал плечами. – А я, дурак, по собственной глупости залетел. С чуваком одним, коммерсантом нашим, приехали на тачке в Москву, так, оттянуться на пару дней. Сняли двухкомнатный номер люкс, в «Ленинградской». То да се. Девочек, ясный перец, тоже сняли. Случайно, прямо на улице. Студентки из МГУ. Сами из Питера. И обе – красивые, сучки, хоть сейчас на обложку! Пригласили их в гостиницу. Выпили. Потом Кирюхе в голову взбрело среди ночи на смотровую площадку на Воробьевых горах рвануть. Город в огнях с холма посмотреть, на видеокамеру снять. Эти дуры начали вдруг упираться, словно их убивать везут. Да кто их слушать будет? Кирюха – мужик без комплексов. За шкирку обеих – и в джип. «Паджеро» у меня. Почти новый. Был… Поехали, короче, с ветерком. Дороги почти пустые, класс! А минут через пять у меня вдруг перед глазами все поплыло и – бац! – ширма закрылась. Ни с того ни с сего! После двух бутылок шампика на четверых, прикинь?! Я же совершенно трезвый был!!! Кажется, точно не помню, успел на тормоз давануть. В общем, очнулся уже в ментовке, утром. Мусора и сообщают: вы, идиоты ужратые, столб бетонный на Садовом кольце обняли. На скорости под восемьдесят кэмэ. Меня подушка безопасности спасла. Ни одной царапины. А Кирюха… Он с этими шалавами сзади сидел. Сторожил, чтобы на светофоре не выпрыгнули. Так вдвоем с девкой от удара через лобовое стекло и вылетели. Сразу насмерть. Вторая, слава богу, жива осталась. В больнице сейчас. Не слабо прокатились, – закончил Стас. – На всю жизнь, до рыготы.

– И что менты? – спросил Артем.

– Кровь на анализ у меня взяли, пока в отключке валялся. Ноль четыре промилле алкоголя. Как с одной кружки пива, – покачал головой кольщик. – В Прибалтике и Германии ноль пять – это вообще официально допустимая норма! Никаких последствий для реакции водителя! Доказано! А для наших легавых – каплю лизни, уже «попал».

– В номере вашем, в «Ленинградской», экспертизу проводили? – сухо уточнил Грек, с сочувствием глядя на соседа.

– Нет вроде, – пожал плечами Стас. – Зачем? Шмотки наши, что там оставались, забрали, и все.

– А затем, – Грек пристально посмотрел в глаза бритоголового. – Никакие они не студентки из МГУ. И сняли вы их не случайно. Они сами доверчивых лохов, вроде вас, на улице снимали. А потом выждали момент, когда вы оба из комнаты вышли, и накапали вам в бокалы лошадиную дозу клофелина. Поэтому и упирались, ехать с вами, самоубийцами, в одной машине не хотели.

Стас ошалело уставился на Артема. Глаза его бегали.

– Знаешь, – сглотнув подступивший к горлу ком, наконец, произнес он. – Я об этом как-то не подумал. Так значит… я не виноват?!

– Не

совсем. Формально ты был в легкой степени опьянения, – напомнил Грек. – И скорость превысил. За это и должен перед гаишниками отвечать. Но главной причиной аварии послужил не алкоголь, а именно то, что эти шалавы подмешали вам в пойло. От клофелина ты и потерял сознание. Сначала ничего не чувствуешь, а потом давление резко падает – и привет.

– И что мне светит, если удастся доказать, что они?.. – осторожно, словно опасаясь спугнуть удачу, спросил Стас.

– Для повторного анализа твоей крови слишком поздно. Никаких следов препарата уже не осталось. Бокалы из-под шампика в «Ленинградской» давно вымыли и поставили на полку. Так что у тебя есть только один шанс – вынудить девчонку чистосердечно признаться, что перед поездкой вам в пойло накапали клофелин. Права на колеса у тебя по-любому уже отобрали, так что для острастки вкатают год-другой тюряги. Не больше. Вместо десяти-двенадцати. А повезет подмазать – вообще условно получишь… Но только не такая она дура, чтобы собственным языком себе срок зарабатывать. Смекнет, что к чему. Будет твердить ментам то же самое, что ты мне вначале говорил: познакомились на улице, выпили, потом вы силой затащили их в джип. Ну, не студентки они оказались, и что с того? За это не судят. Короче, она будет тебя топить, всеми силами. У нее выхода нет.

– Это мы еще посмотрим, – стиснув губы, с ненавистью прошептал кольщик. – Отправлю маляву братве. Эту тварюгу так за горло возьмут, не то что в клофелине – в убийстве царской семьи признается!!! – Стас с благодарностью взглянул на Артема. – Спасибо тебе, братан. Я твой должник. Если что понадобится… Короче, у меня почти вся тверская братва в знакомых.

Грек задумался. Все, что ему сейчас было нужно, как воздух, – это как можно скорее дать знать о подставе Киржача и своем аресте в Питер, Максу Лакину. Время и так упущено. Поэтому он сказал:

– Помоги мне передать на волю короткую записку. Я напишу, кому, по какому номеру позвонить и что сказать. Сможешь, Стас?

– Как два пальца об асфальт, – кольщик тронул Грека за плечо. – Пиши маляву. Отправим вместе с моей, паровозом.

– Как ты думаешь это сделать? – на всякий случай поинтересовался Артем.

– Очень просто. Через цириков. Дам телефон друга, попрошу созвониться и передать записку его владельцу. За услугу мусор получит от него сто баксов. Ты не заморачивайся, предоставь это дело мне.

– А если вертухай отнесет твою маляву прямиком в оперчасть? – приподнял брови Грек.

– Не отнесет. Стоха бакинских на дороге не валяется, – с уверенностью сказал кольщик. – Суки с этого кормятся. Если на тюрьме узнают о подставе, он хрен что больше поимеет, останется без гроша. Ему это надо? То-то.

– Наверное, ты прав, – кивнул Грек. – В любом случае стоит попробовать. Только как ты узнаешь, дошла малява до адресата или нет?

– Узнаю, – подмигнул Стас. – Уж будь уверен. На следующий же день. И сразу дам знать тебе.

– Я наверняка буду в другой камере.

– На тюрьме все обо всех знают, братан, – глубокомысленно заметил Стас. – Позвонят мои кореша твоему другу, все будет пучком.

– Твои бы слова да Богу в уши, – задумчиво прошептал Артем. Взял предложенную кольщиком авторучку, вырванный из его карманного блокнота листок бумаги, быстро сочинил записку для Макса и вернул ее Стасу. Вовремя – к «дубку» наконец-то вернулся их кучерявый сосед.

– Увы, – поставив на железный стол наполненные рыжеватой водой пластиковые стаканы, с сожалением развел руками смахивающий на профессора сопромата мужичок. – Жидкость, текущую из этого позорного родника, можно назвать чистой с такой же натяжкой, как съеденную нами силосную массу – ржаным хлебом. Но раз уж вместо лангета подали мозги обезьяны, придется довольствоваться десертом! Прошу вас, молодые люди…