Маттимео
Шрифт:
Тот вскочил на лапы.
– Думаешь, ты очень ловкий, да?
– Его голос был полон ненависти.
– Тогда я скажу тебе кое о чем, это придаст тебе бодрости. Мы со Слэгаром разобрались с глупым жирным монахом, а также с госпожой Полевкинс и с твоим полусонным папашей. Ха-ха, мы сделали с ними что надо, просто прирезали. Ты их больше никогда не увидишь.
Забыв о цепях, Тим рванулся вперед, волоча за собой остальных. Прежде чем кто-либо успел остановить его, он наскочил на Витча и прокусил тому ухо.
– Ты, мерзкое крысиное отродье, я убью тебя!
– кричал Тим.
Слэгар, Полухвост и еще несколько бандитов большими скачками пронеслись под дождем и с ходу накинулись на дерущихся, неистово хлеща прутьями направо и налево и с трудом пытаясь оттащить разъяренного Тима от Витча. Маттимео, Сэм, Тэсс и Аума ринулись в схватку, царапая когтями и бешено брыкаясь. Даже Синтия Полевкинс изловчилась и несколько раз тяпнула нападавших.
Схватка была недолгой. В конце концов бандиты взяли верх и затолкали пленников обратно в строй. Слэгар, отплевываясь от воды и грязи через прорезанную в маске дырку для рта, больно ткнул прутом Маттимео в грудь.
– Ты это начал. Ты - зачинщик. Ладно же, ты получишь урок, который не забудешь до самой старости.
Витч валялся в грязи, сжимая ухо, чтобы остановить текущую из него кровь. Он указал на Тима.
– Это все он! Он пытался откусить мне ухо, а я просто шел мимо по своим делам...
Лис в маске хлестнул прутом по протянутой лапе Витча.
– Тебе уже было один раз сказано, крысиная морда! А теперь прекрати распускать сопли и поднимайся, не то быстро сам окажешься на цепи!
Долгие, мучительно долгие часы рабы вереницей, спотыкаясь и пошатываясь, брели через промокший лес. Маттимео и его друзьям удавалось по очереди вздремнуть на ходу, при этом каждый следил за тем, чтобы его получивший передышку сосед шел прямо и не падал. Плети ежевики царапали и хлестали по их вымокшей одежде, крепко вцепляясь в нее шипами и невыносимо затрудняя путь. Цепь и кандалы мучительно бились о лапы, до ранок и ссадин натирая кожу под свалявшимся мехом. Ступни, привыкшие в аббатстве к мягким травяным газонам, сбились и загрубели, исколотые острыми сучками и жгучими прикосновениями крапивы. Промокшие под дождем и покрытые коркой налипшей грязи, пленники шатаясь шли дальше. Бандиты никому не позволяли замедлить ход. Они гнали их безжалостно и быстро, заставляя рысцой продвигаться по лесу и почти бегом пересекать открытые пространства. Слэгар торопился как можно дальше уйти от Рэдволла, пока дождь заливал их следы.
Над колонной забрезжил рассвет. Угрюмые, мрачно-серые небеса громыхали раскатами грома, внезапно озаряясь ветвистыми вспышками молний, и неумолимо извергали вниз бесконечные потоки дождя. Слэгар прикрыл глаза лапой, вглядываясь в тучи. По правде сказать, он был измучен ничуть не менее своих бандитов и своих рабов. Всю ночь напролет ему приходилось вести колонну, пробегая то и дело взад и вперед вдоль растянувшейся вереницы, к тому же он постоянно был настороже, в любой момент ожидая неприятностей. Лис подал знак Клиноспину.
– Отдохнем немного. Привяжи их вон там, между буком и большим дубом. Пусть сидят не высовываясь в кустарнике под деревьями. И лучше сначала накорми их.
Пленникам была брошена куча съедобных корней и растений. Вода была в избытке повсюду, так что не было нужды приносить им питье. После того как концы цепи были крепко обмотаны вокруг двух толстых древесных стволов, пленникам позволили опуститься на землю. Найдя себе ненадежное укрытие от дождя, они в полном изнеможении улеглись под низкими ветвями кустарника.
Грубый рывок вывел Маттимео из полудремы, связывавшие его цепи были ослаблены.
– Давай, мышь, поднимайся. Хозяин хочет сказать тебе пару ласковых.
Полусонный мышонок, перебирая израненными лапами, позволил Клиноспину и Трехпалому почти волоком протащить себя по земле. Слэгар ожидал его, сидя во временном укрытии у подножия большой ели.
– Входи, Маттимео. А вы оба пойдите займитесь своими делами. Мне нужно кое-что сказать нашему юному другу, что касается только меня и его.
Клиноспин и Трехпалый ушли. Слэгар откинулся назад, разглядывая пленника сквозь прорези для глаз в своем шелковом колпаке, который резко заколыхался от его дыхания.
– Подойди и сядь сюда, Маттимео.
– Голос лиса звучал почти дружелюбно.
– И получше раскрой глаза и уши. Я бы не хотел, чтобы тебя прямо на месте сморил сон. Я собираюсь рассказать тебе одну маленькую историю, которая произошла на самом деле, так что приготовься слушать внимательно.
Пыльная дорога за стенами аббатства Рэдволл превратилась от бесконечного дождя в сплошное слякотное месиво. Унылые лужи и целые озера дождевой воды собрались в колеях и рытвинах. Матиас натянул капюшон на самые уши и подал знак своему отряду, стоявшему в ненастном утреннем свете у главных ворот.
– Отправляемся на север!
Воробьиный патруль, поднявшись над их головами, вылетел под проливной дождь. Матиас, белка Джесс и миссис Черчмаус шли во главе колонны. Мистер Черчмаус еще слишком плохо держался на лапах, чтобы вместе с остальными вести отряд на поиски своих похищенных лисом детей.
Заяц Бэзил догнал их, все еще дожевывая завтрак, остатки которого он извлекал из ранца, болтавшегося на его узкой груди.
– Это напоминает мне те ужасные ливни, которые прошли у нас десять сезонов назад, или уже одиннадцать? До чего слякотная штука - это дождь! И глотать его не так уж приятно. Во всяком случае я бы охотнее выпил октябрьского эля.
Даже несмотря на всю серьезность их предприятия, Матиас не мог удержаться от улыбки.
– Кончай ворчать, старое прожорливое брюхо, и давай искать следы.
– Как? Э-э, так точно. Не словом, а нюхом! Слово не воробей, а дело верней! Глаза во фрунт и все такое.
Они продвигались до отчаяния медленно. Требовалось обыскать тянувшийся к западу овраг и равнину с одной стороны дороги; сам тракт и лесная опушка с другой его стороны были также тщательно осмотрены. Нескончаемый дождь и гнетуще-серое небо так удручающе действовали на них, что Матиас чувствовал, что их поиски безнадежны.
Ближе к полудню они оставили тракт и укрылись под деревьями с лесистой стороны дороги, присели там на корточки и подкрепились хлебом и сыром, передавая друг другу по очереди флягу с черносмородиновой наливкой. Сжавшись в комок у самой земли, они с подавленным чувством глядели вдаль, на западные равнины и горизонт, скрытый пеленою дождя, прислушиваясь к бесконечному дробному стуку капель по листьям. Сердце каждого из них сжималось от своей боли, своей потери, печали и грусти или просто сожаления о том, что мрачная невзгода так неожиданно и странно обрушилась на их мирный дом в Рэдволле.