Матушка для полуночника

Каримова Лука

Когда все было завершено, и мы с Аглаей остались вдвоем, то принялись разбирать этот завал. В одну кучу летела оберточная бумага и пустые коробки, а в другую отставлялись предметы декора, половину из которых мы оттащим в галерею, чтобы освободить здесь место.

Иногда я задумывалась, а не распродать ли поскорее весь товар и просто сдавать два помещения в аренду. Получать за это деньги и бездельничать? Нет, мне это не подходило. Я обожала свою работу, любила прикасаться к старине, впитавшей в себя пройденное время, прошлые жизни

своих старых хозяев, чтобы перейти в надежные руки новых.

Аглаю я взяла на работу по чистой случайности. Когда была последней посетительницей в музее Пушкина. На выходе, я услышала переругивание женских голосов, один из которых был писклявый. Аглая стояла в истоптанных туфлях, растянутом свитере и с картонной коробкой из которой торчали ее вещи. Девушку уволили. Как она потом мне рассказала, ее начальница пристроила на ее место свою племянницу без опыта работы. А что Аглая? Она еще найдет себе работу. С ее-то двумя высшими, почти семью годами стажа в должности эксперта по истерическим ценностям. Такой кадр я пропустить и отпустить не могла.

Как только перед носом несчастной, заплаканной Аглаи закрыли двери музея, я подошла к девушке.

— Добрый вечер. Я стала невольной свидетельницей вашего инцидента. Вы эксперт?

На меня смотрели два больших, серых глаза из-под круглой оправы очков.

— Д-да, а вы простите кто?

— Я? Ваш работодатель, если вы конечно захотите у меня работать. Я хозяйка небольшой антикварной лавки и картинной галереи на Чистых прудах. Как раз ищу себе помощника, а то, что вы эксперт, делает вас бесценным кадром. Ну что? Не хотите проехать в лавку и осмотреться?

То ли она была так расстроена неожиданным увольнением, то ли ей стало все равно куда и с кем ехать, но мы взяли такси и вмиг домчались до Чистых прудов.

В лавке, девушка внимательно осмотрелась, пока я закрывала дверь и ставила ее коробку на стол.

— Лавка с виду небольшая, но здесь очень много места. Чтобы посетителям было удобно ходить, и они ничего не задели. Все бьющиеся и особо важные предметы убраны в закрома или стоят на полках, — рассказывала я выдвинув перед ней все соответствующие документы и разрешения.

Аглая, как она мне потом представилась, внимательно все прочитала и даже перечитала. Подержала в руках, одетых в специальные перчатки все, что ей было интересно и прошлась по закромам.

— Система безопасности у вас лучше, чем в музее, — отметила она, садясь на стул.

— Да, мой отец был очень скрупулезным человеком, особенно это касалось документов. Как вы уже убедились — они в полном порядке, придраться совершенно не к чему.

— Совершенно… — неторопливо проговорила Аглая, поправляя очки на переносице.

— Сколько вам платили в музее?

Девушка замешкалась, и я увидела легкий румянец на ее щеках.

— Неужели так мало? Мать честная, вы что же, практически за даром у них работали?

— Мне нужен был стаж. Потом я все равно собиралась уволиться, но не в этом году.

Я быстро написала на листке сумму ее зарплаты и процентов от продажи изделий. За несколько минут мы подписали договор, и Аглая уехала на оплаченном мной такси в свое Новокосино, где снимала жалкую квартирку-студию. Чтобы через месяц перебраться поближе к центру.

Внешне она осталась серой мышкой, разве что сменила старые вещи на новые, но в ее глазах, в чертах ее лица была та жизнь и одухотворенность, по которой о человеке сразу можно сказать — он счастлив, потому что находится на своем месте, там, где ему хорошо, и где он должен быть.

Так, я обзавелась первой подругой и соратницей. Чего только мы за эти годы с ней не пережили: кризис, варварские налеты после которых приходилось менять стеклянную витрину. Радовало, что окна были закрыты железными решетками, которые на каждая циркулярная пила распилит, сделанные по специальному заказу. Недоброжелателей у нашей лавки и галереи тоже было много. Поэтому я и обратилась в агентство по безопасности и теперь каждую нашу поставку, с нами были наши верные абмалы: Лелик и Шурик.

Здоровенные детины на которых мы смотрели, как на дубовые шкафы. Немереной силы, а главное — умные и разбирающиеся в тонкостях не только ограбления, но и безопасности.

Поэтому за свой бизнес я могла не переживать. Единственное что меня волновало — это то, что если бы мне кто-то когда-нибудь сказал, что я буду жить с вампиром и его напарником ангелом — я бы не поверила, а то и вовсе рассмеялась в лицо такому фантазеру. Но действительность была такова, что я каждый день видела одну постную рожу кровопийцы и вечно, до приторности, позитивную — Руслана.

Парень просил, чтобы мы с Матвеем называли его Русик и никак иначе. Ну просто вылитая пироженка, от которой хочется взяться за ведро и обрушить ему на голову.

Все познавалось в сравнении. Эти двое кардинально отличались друг от друга, но при этом умудрялись работать сообща. Стоит одному начать действовать, как второй уже завершает. Стоит одному поставить чайник с чаем, как второй подкладывает ему его любимое печенье. При этом вампир отличался молчаливостью, а ангел болтал без умолку.

Пришлось им рассказать часть своей подлинной биографии, начиная со знакомства с Кристианом Ракоцким и заканчивая тем, что я усыновила его внука — Матвея. Никаких других имен я не упоминала и молилась чтобы вампир не обладал даром прочтения мыслей.

К счастью, он был не настолько всесилен, разве что, всегда чувствовал мои эмоции и от того веселился. Ему похоже нравилось доводить меня до белого каления.

И на все мои недовольства, он отвечал только одно:

— Либо так, либо я забираю Матвея — и живите, как жили. Юному вампиру не место рядом с человеком. Он ничему не научится, и вы ничего не сможете ему дать.