Вот дождь, который стоит стеной,Вот молний вечные глыбы,И плывут над тобою и надо мнойЭти странные рыбы.И твой дом горит, и земля горит,И небо чего-то ради.И горит по-над Волгой песчаный Крит,Плача о Сталинграде.И опять война, словно волчья кость,В горле страны застряла.И вбиваем мы в сердце железный гвоздь,Перековывая на мечи орала.
«На горе растет осина…»
На горе растет осина,На пригорке иван-чай.Вспомни, мамушка, про сына,Не грусти и не скучай.Глянь, хорошая погода,Песню плачет соловей.Я ведь не бывал три годаНа могилке на твоей.Воронье летит к оврагуДружной хищною гурьбой.Ты прости, но я прилягуТолько рядышком с тобой.
«Дни июльские слишком долги…»
Дни июльские слишком долги,Чтоб слепой запомнился дождь.Пароходы плывут по Волге,Ежик прячет в стогу иголки —Там ты счастье свое найдешь.Кот Чеширский с мышкой играет,Баба в луже белье стирает,Жаба плещется в камышах,А на дне речном загораетКто-то важный, как падишах.Приглядись и не то увидишь —Там на дне и танки, и Китеж,И зачем нам Новый Завет,Если мир перешел на идиш,Как троллейбус на красный свет.Плачь, голуба, о нашем сыне,О забывшей Христа осине,Но гляди: как ни странно, ноСвет горит еще на Руси, неПожелавшей пойти на дно.
«Барин, сердито выбритый и надушенный одеколоном…»
Барин, сердито выбритый и надушенный одеколоном,Честные бабы с гостинцами да мужики с поклоном,Привкус моченых яблок, тяжелый запах укропа — Где, Чаадаев безумный, твоя Европа?Тощие звезды над кладбищем да тараканы в баньке,Повести Белкина вечером на хуторе близ Диканьки,Бедная Лиза, выстрел, охотники на привале — Им-то, небось, вольготно, а мне едва ли.Вере Павловне снятся сны, а кому-то – мертвые души,А крестьяне дремлют в стогу, затянув поясок потуже,Спит на перине Обломов, борща не вотще отведав, И возлежит на гвоздях, словно йог, Рахметов.Гуси пасутся в луже – клекочут злобно и гордо,Взгляд от стола поднимешь – в окошке свинячья морда.Голова с похмелья трещит, как арбуз, а вместо микстуры — Фонд золотой отечественной литературы.2010
Закроем тему
На мертвых деревах трещат трещотки,История припудривает щеки,Чтоб не кровавой, а румяной стать,Чтоб пошептаться о своем кумире:Воюя, сладко говорить о мире —Так можно и от Бога не устать!А Троя что – подумаешь, Патрокл,Который, в общем, никого не трогал,Ахилла окромя – такая жесть!И не было, кроме Афины, знака.Но Русь тогда ведь вздрогнула, однако,При цифре тыща сто восемьдесят шесть.Лишь при Петре, живом, но неуклюжем,Мы перестали вдруг ходить по лужамИ стали строить наши корабли,Потребностям вселенским потакая,И жизнь пошла веселая такая,Что люди засияли, как рубли.Россия выползла тогда из мрака —Так нищий выползает из барака —Мастеровым спасибо за труды.Трудились так, что небу было жарко!Бояр вот только мне немножко жалко —Ну, как боярину без бороды!Вернемся в Трою. Там ведь бородатых,Веселых и не нищих, но поддатыхНе меньше, чем в России. Но скажи,Зачем лукавить и зачем злословить, —Мы не изменим ни добро, ни зло ведь,Живя всегда без правды и без лжи.Закроем тему и пройдемся строемПо набережной и в асфальт зароемПечаль и песню дружную споем:«Мы наш, мы новый странный мир построим!»,В котором всяк окажется героем.Которому не страшен водоем.
Аввакум
Кто он тебе, протопоп Аввакум,Пронзивший двуперстьем мрак?Он не брат тебе и даже не кумИ даже смерти не враг.И не надо жизнь огнем опалять —Слишком сны о стране длинны.Но когда плывет эта «внешняя блядь»,Мы все в нее влюблены.Не о шлюхе позорной речь, о лунеИ прочих светилах небесных,Омрачающих душу нашу вдвойнеИ стыдящихся речей отвесных.Вот две дырки в твоей голове,Вот следы чеченского схрона,Вот драхма, сверкающая в траве,Но нигде не найдешь Харона.И поэтому счастия не просиНи у крыс, ни у мышек летучих:Все будет солнечно на Руси,Утонувшей в дремучих тучах.Будут волосы твои светлее льна,О Руси будет светлой дума.И по-прежнему будет плыть лунаНад двуперстием Аввакума.
«Опять пошли сплошные Фермопилы…»
Опять пошли сплошные Фермопилы,Эгейское море не перейдешь ведь вброд.Взяться б теперь за топоры да вилы,Да некому – обмельчал народ.Персы – народ, конечно, хороший,Но куда лучше царь Леонид.Пусть давно укрыт он смертной порошей,Но голова от него до сих пор звенит.И как Господу ни груби ты,Как ни цель мою душу влет —Все они будут разбиты,Как этот персидский флот.Все пройдет: и горечь земли корявой,И румяность твоих ланит.Но в памяти, иногда дырявой,Останется царь Леонид.
«Славянский бог смешон и волосат…»
Славянский бог смешон и волосат,Его ступни босые в белой глине,Нахмурившись, он грозно входит в садИ губы свои пачкает в малине.Над ним летают бабочки, жуки,Стрекозы, комары и тварь иная.Поодаль косят сено мужики,Поскрипывает грубо ось земная.Славянский бог глядит на свой животИ нежно гладит ствол кудрявой вишни.В нем бог другой, наверное, живет,Но все эти подробности излишни.На дне колодца плавает звезда,Пытаясь робкой рыбкой притвориться.Славянский бог уходит в никуда,Чтоб в небесах глубоких раствориться.
«В России то пьют, то спят что зимой, что летом…»
В России то пьют, то спят что зимой, что летом,Штольцу тут нечего делать, и не по летамЕму образумить Обломова, чей обломокОтыщет в траве внезапный его потомок.Немец есть немец, а русской душе противноЛезть за рубеж, где полно невозможных див. НоНе отыщешь женщин, на подвиг простой способных, —Любящих, нежных, работоспособных.Пусть немцы делают свои дела, а русские женщины пусть рожают,Они ж никому при этом не угрожают.Они несут белоснежное полотенце,Чтоб завернуть в него радостного младенца.В этом смысл России – чтоб колосиласьРожь и чтобы жизнь носиласьВ колесе вселенском и чтобы детиЗнали, что они не одни на свете.
«Земля никогда не родит мертвяка…»
Земля никогда не родит мертвяка,Но схватки близки родовые.Идут, как волы голубые, века —Ужасны рога их кривые.Любуйся их поступью грозной, покаНе встретился с чудом впервые.Колючее время стыдливей ерша,Полжизни осталось на роздых.Густеет, как масло, пространство круша,Беременный смутою воздух.И ночь надвигается, тьмою шурша,И небо в крестах, а не в звездах.И снова бредут на закланье волхвы,Звенят незаконные речи.Во рту привкус крови и привкус халвы,И слышится голос картечиРазгневанной, и не сносить головыОпять Иоанну Предтече.Давно равнодушный к скрижалям конвойНе видел такого улова.Грохочут осины надменной листвой,Не ведая умысла злого.И внятным становится замысел Твой,И зрячим становится Слово.