Мауи и Пеле держащие мир
Шрифт:
— Да, друг Николо, я ведь редко совершаю случайные поступки. Все знают, что у тебя чудесная семья, и что ты следуешь обычаям hombre и tiki-foa.
— Тамми, — ответил сицилиец, — будет рада еще одному мальчишке в семье. И я тоже.
*35. Все, что может гореть, должно гореть
Атолл Волеаи похож на 12-километровую восьмерку, лежащую на боку чуть западнее центра огромного
Из-за крайней редкости рейсов с острова Йап (или Гран-Йап), столицы штата Йап, на Волеаи попадало мало туристов, и этих пристроек хватало. Но, туземцы не возражали против коммерческой авантюры Фреда Нитани, гражданина восточного штата Косраэ, построившего мини-отель для умеренно-экстремальных туристов. Это было бунгало, отличающееся от обычного здешнего fare лишь несколько большим размером и более сложным пирсом, оборудованным 40-метровым ангаром. Не такое уж отступление от традиции. Туристы (в основном, фридайверы, любившие понырять в том месте лагуны, где неглубоко на дне лежали боевые катера и самолеты с японской базы, разгромленной американцами в 1945-м), вызывали у туземцев симпатию. Веселые контактные ребята. Правда, они появлялись довольно редко — малый бизнес Фреда Нитани, известного под прозвищем Форнит, не оказался особенно успешным, хотя, приносил кое-какие деньги.
Поздним вечером 3-го января, на краю пирса мини-отеля сидел основательный креол, наголо бритый, с выцветшими до белизны бровями, смуглый от загара, лет 30 с плюсом. Одет он был в шорты-бермуды, а в руках держал банджо, на котором тренькал, напевая таитянскую фольклорную песенку. Две девушки студенческого возраста, тоже креолки, иногда тихо-тихо подпевали.
Ia orana, ia orana, ia orana e te vahine Tahiti!
Aue, aue, te nehe-nehe te vahine Tahiti.
Tiare, tiare, tiare, Moorea e
Aue, aue, te noa noa te tiare Moorea.
To fare niau e i Bora-Bora nui e
A here iau ia oe Bora-Bora e
Na te moana e ua reva tau tama iti e
A here iau ia oe tau tama iti e.
Счастливо-счастливо, женщина Таити,
прекрасная женщина Таити,
Расцветающий цветок Моореа,
Ароматный цветок Моореа.
Из моего дома на большом Бора-Бора,
Моего любимого места на Бора-Бора,
Будет день, когда через океан, я вернусь к тебе.
Будет прекрасный день, когда я вернусь.
Можно было предположить, что этот креол успешно «склеил» сразу двух подружек на фридайверской тусовке. Только вид и у него, и у подружек был какой-то невеселый. В данный момент, пятеро молодых мужчин, расположившихся тоже на пирсе, но ближе к ангару, обсуждали негативное настроение этих троих (и повышали свое собственное настроение с помощью коктейля: лайм-джус с самогоном-абсентом). Из пятерых один походил на евро-филиппинского метиса, а четверо — на американцев из южных штатов (причем двое были белыми, а двое — неграми).
— Парни, — произнес евро-филиппинский метис, и сделал глоток коктейля, — если бы вы объяснили толком, что случилось с Корвином, я бы что-нибудь придумал.
— Форнит, — сказал старший из негров, — я объяснил толком: у Корвина эксцесс чувства ответственности за младших боевых товарищей, которых он не сумел уберечь. Это не критическое состояние психики, и сейчас лучше не вмешиваться.
— Ну, Бокасса, и как давно у него такое состояние?
— Примерно 40 часов, с утра первого января, — ответил старший негр.
— С битвы за Новую Каледонию, — добавил старший из белых, мичман Хенгист.
— С после битвы, — педантично уточнил его напарник, механик Кмет.
— Королю Фуопалеле проще, — философски заметил второй негр, механик Рглар, а затем глотнул коктейля и продолжил развивать мысль, — король проводил трех своих парней — коммандос, и других наших, которые погибли, в дорогу к атоллам в Океане Звезд…
— Это типа, как? — спросил Форнит.
— Это типа как у викингов, — пояснил Хенгист, — ну, в смысле, он усадил их в кресла на прогулочном теплоходе. Там стоял такой кораблик у резервного причала в Нумеа. Вот, король Фуо усадил всех мертвых ребят на сидения, с каждым поговорил, потом по всей палубе разложил сухие дрова, и облил все топливом. Потом взял буксир, оттащил этот теплоход подальше от берега, миль на двадцать, и подпалил.
— И, — добавил Кмет, — потом король Фуо взял своих живых парней, и пошел пить пиво с какими-то девчонками из Дивизиона Фрума. Типа, тем ребятам, которые мертвые, уже хорошо, их поит пивом сам ariki-roa Мауна-Оро на берегу Океана Звезд.
Форнит понимающе покивал головой и спросил:
— А кого потерял Корвин?
— Из своего экипажа никого, — ответил Рглар, — но из Лантонской эскадры погибли двое ребят, у которых Корвин был первым летным инструктором, еще до революции.
— У них были прозвища Бонни и Клайд, — добавил Бокасса, — как сказал Гиена Ларсен, у этих имен дхарма ранней смерти в бою.
— Ты знаешь Гиену Ларсена? — немного удивился Форнит.
— Нас познакомил Корвин там, на Новой Каледонии, по дистанционной просьбе Норны, потому что тема «чакраплана» ваша общая с Ларсеном, как я понимаю.
— Верно, тема общая. А Гиена объяснил вам, типа, основы аэродинамики чакраплана?
— Он объяснил, но очень кратко. Мы общались после боя, когда эмоциональный фон не способствовал, если ты понимаешь, о чем я.