Мауи и Пеле держащие мир
Шрифт:
— А какая им, по-твоему, разница? — спросил он.
— Как это, какая? Острова Рота, Тиниан и Сайпан это, все же, в полунезависимом государстве Северные Марианские острова, а Гуам — территория США, хотя и не инкорпорированная.
— Верно, — сказал подполковник, — Ну, и что? Всем на это наплевать, а ты нервничаешь.
— Да, я нервничаю. А ты? Ты ведь понимаешь: то, что мы делаем, это… Как сказать помягче?
— Государственная измена? — с нескрываемой иронией предположил подполковник Томпсон.
— Тебе это кажется забавным? — проворчала спецагент.
— Не то, чтобы забавным,
— А до этого ты мне не верил? — спросила она.
Подполковник Томпсон чуть заметно качнул головой.
— Поставь себя на мое место. Ты бы верила?
— Нет, — буркнула она, и спросила, — Если ты мне не веришь, то почему согласился помочь?
— Если кофе черный, то почему он льется? — задал встречный вопрос подполковник.
— Извини, Томас, я не поняла, к чему это.
— А я объясню. В твоем вопросе нет логической связи, как и в моем вопросе про кофе.
— Ну, в общем, да. Кажется, теперь я поняла.
— Тогда я рад. Кстати, тебе пришло подтверждение аэродрома на Гуаме. Нажми: «OK».
— Вот, я нажала. А где здесь аэродром «Кокосовый трек»?
— Это маленький аэродром японской сети отелей «Azuta» на юге, на дамбе в Кокосовой лагуне, примерно 15 миль отсюда. Я тебя подвезу, если ты хочешь.
— Они пишут, что самолет будет через три с половиной часа, — заметила она.
— Да. Я вижу, что на экране.
— И, — спросила она, — у тебя есть идеи, как провести эти три с половиной часа?
— А у тебя, Джоан?
— Не знаю… А в этой Кокосовой лагуне красиво?
— Да, — он кивнул, — это замечательное место.
— ОК, — она улыбнулась, — тогда поехали.
Через 2 часа. Южный берег Гуама. Кокосовая лагуна.
Хорошо, что есть на планете добрые люди, забывающие гамаки, натянутые между кокосовыми пальмами. Конечно, в теплый тропический вечер можно заниматься сексом прямо на песке, или, например, в воде, или стоя у той же пальмы, но гамак… В нем есть что-то особенное. Эксперты камасутры утверждают, что гамак в сексе использовали еще первобытные люди, и что субъекты, объявляющие секс в гамаке латиноамериканским изобретением, цинично клевещут на остальное человечество. Хотя, согласно культурологической статистике, секс в гамаке чаще встречается именно в латиноамериканской литературе. Но, вернемся к нашим героям.
После секса, подполковник Томпсон полностью уступил гамак даме. На Джоан нашло какое-то задумчивое настроение.
— Знаешь, — сказала она, в очередной раз слегка оттолкнувшись ногой от ствола пальмы, — у меня давным-давно не было гамака. Последний мой гамак остался во дворе, в Детройте. Или там уже снесли эти трущобы? Не знаю. Просто, хорошо качаться в гамаке, смотреть в небо, и мечтать.
— Да, наверное, — ответил Томпсон, — в гамаке есть что-то от кораблика, качающегося на волне.
— Может быть… — откликнулась спецагент Смит, — …Если много времени проводишь в море, на корабле, и каждую ночь смотришь, как звезды качаются над мачтами, то начинаешь мыслить в другой плоскости. Я вдруг начала понимать нези. Вот в этот самый момент. Еще минуту назад вообще не понимала, а теперь… Знаешь, с чем столкнулись наши агенты в Меганезии?
— С чего бы мне знать? — резонно спросил Томпсон.
— Да, действительно, с чего бы, — согласилась она, помолчала немного, и продолжила, — жуткая проблема: меганезийских деятелей нечем шантажировать и нечем подкупить. Там все слишком примитивно. Чем бы ты стал шантажировать питекантропа, и чем бы ты стал его подкупать?
— Неожиданный вопрос, — признался подполковник, — наверное, я бы пошел по простому пути: «делай, что я говорю, иначе получишь дубиной в лоб». Это при условии, что ТТХ моей дубины превосходит ТТХ его дубины, и если я владею мастерством дубинного боя.
— Это не шантаж и подкуп, а грубая угроза насилием, — возразила Джоан.
— Гм… Да, ты права. Я добавлю: «а если сделаешь, как я говорю, то получишь… Ну, например, стальные наконечники для дротиков. Пять штук».
— Не годится, — объявила спецагент и попросила, — дай, пожалуйста, мою сумку.
— Держи, — он поднял с песка спортивную сумку и протянул ей.
— Спасибо, Томас, — она вытащила из кармашка бумажный блокнот, вырвала страничку и стала задумчиво складывать этот кусочек бумаги так и этак.
Понаблюдав немного за этим процессом, подполковник напомнил:
— Ты собиралась что-то объяснить про шантаж и подкуп питекантропов и нези.
— Да. Вот ты начал с грубой угрозы: «дубиной в лоб». Это прекрасно работает в недоразвитых странах, где нет полиции, или в высокоразвитых странах, где от вызова полиции до реальной нейтрализации бандита проходит куча времени. И не факт, что бандит будет нейтрализован. В Детройте в юности я сталкивалась с работой нашей юстиции в отношении рэкетиров, или даже уличных банд. Никакого толка. А что происходит в таком случае в Меганезии?
— Известно что, — ответил он, — спецназ быстро отстреливает всю банду, от мелочи до лидеров.
— Вот-вот, — сказала Смит, — дубина не годится. И дубина, это не метод шантажа. Ведь шантаж основан не на угрозе побоев, а на угрозе разглашения компромата. А где бывает компромат?
— Вероятно, в сексе, — сказал подполковник.
— Правильно, Томас! Вся история шантажа — президент Клинтон, глава МВФ Стросс-Кан, Папа Римский Бенедикт, и далее по реестру, это истории, как целевой объект трахал кого-то, кого не должен был трахать ни в коем случае. А что с этим в Меганезии?
— Там с этим серьезно, Джоан. Там за изнасилование — расстрел, за сутенерство — расстрел…
— …Все это не важно! — перебила она, — А важно вот что: объект может по взаимному согласию трахать абсолютно кого угодно — обществу это безразлично! И объект не может никого трахать принудительно — жертва, без малейшего стыда, тут же пойдет в полицию, и объект спечется! В такой обстановке невозможно применить накатанный метод шантажа, и остается подкуп…
Спецагент Смит свернула что-то из очередного листа, вырванного из блокнота.