Мавры при Филиппе III

Скриб Эжен

– Для меня ничего не надо, но… для другого… много!

– Для кого, скажи?

– Для друга… для друга моего родителя, для благородного и заслуженного человека, у которого отнимают единственное его достояние, – честь!

– И ты за него хочешь просить?

– Да, Ваше Величество, прошу правосудия.

– И получишь. Говори, Иесид.

И он рассказал Маргарите всю историю дона Хуана д’Агилара, который не мог сам дойти до короля, пред ним оправдаться и доказать свою невинность.

– Я сама

отдам и прочту королю, – сказала Маргарита, принимая поданную Иесидом записку, – но ты не говори никому, даже и своему отцу об этом.

– Клянусь, Ваше Величество! Бывает счастье, которое не хочется ни с кем разделить, но я теперь счастлив тем, что имею тайну с Вашим Величеством.

– И не одну, а две! – сказала королева, улыбнувшись. – Но мы еще не поквитались, я сделаю для д’Агилара все, что могу, но желаю сделать что-нибудь для тебя.

– Ах, если бы я мог иметь смелость… просить…

– Говори!

– Я, Ваше Величество, попросил бы только свободы товарищу моего детства, другу, дону Фернандо д’Альбайде. Он в темнице за то, что вступился за честь своего дяди. Освободите его, Ваше Величество, и он всю жизнь свою посвятит вам.

– Хорошо, – произнесла королева, улыбаясь, – но ты все просишь за других, а для себя – ничего! Неужели королева Испании не может сделать тебе благодеяние?

– Душа моя полна в эту минуту счастьем, и в ней нет места желаниям.

– Но впоследствии что-нибудь понадобится.

– Я буду вспоминать об этом счастье.

Королева встала. Иесид проводил ее молча. В галерее королева, взглянув на бирюзовый камень, спросила:

– Что означает эта надпись? Не талисман ли какой-нибудь?

– Нет, Ваше Величество, это арабское слово. Оно значит «всегда».

– А, это по-арабски! – И у входа в свою комнату она остановилась и сказала: – Прощай, Иесид, может быть, мы не увидимся, но ты всегда можешь надеяться на покровительство испанской королевы, которая, в свою очередь, полагается на твою скромность и преданность.

– Всегда! – отвечал Иесид.

Филенга затворилась, и мавр исчез.

Через два часа каммериера-маиор вошла в комнату королевы, она лежала еще в постели. Потом собрались в дорогу. Аламир Деласкар со всеми своими людьми ожидал в саду выхода королевы. Все рабочие праздновали в этот день и, одетые в великолепные мавританские костюмы, представляли очень живописную картину.

При появлении королевы Аламир Деласкар предоставил ей всех мастеров со своих фабрик, они поднесли ей и дамам ее свиты несколько разных тканей, отличавшихся особенным изяществом рисунков и краски. Потом Аламир, представляя прекрасного молодого человека, сказал:

– Это сын мой, Иесид, Ваше Величество, он только что приехал и желает поблагодарить государыню за удостоенное счастье.

При виде Иесида дамы начали разговор вполголоса.

– Какие красавцы эти мавры, – сказала графиня д’Альтамира одной даме. – Недаром король запретил им одеваться в свои национальные костюмы, они в них лучше наших кавалеров.

– Да, – заметила маркиза Медина, – особенно этот мавр; в воинственной наружности его есть что-то и романическое.

– Нет, рыцарские романы очень скучны, а этот мавр интересен.

Дамы продолжали разговор, которого королева не слышала. Она приветливо кивнула Иесиду и продолжала говорить с Аламиром о промышленности и мануфактурах.

В поданный экипаж для королевы вместо арагонских мулов были запряжены шесть дорогих арабских коней. Гривы их были убраны живыми цветами, а вся сбруя блестела каменьями.

– Вот мавритантское гостеприимство! – вскричала изумленная королева. – Я вижу, – прибавила она с улыбкой, – что наш хозяин разоряется для гостей, но надеюсь, что дон Альберик Деласкар…

Слово «дон», однажды произнесенное королевой, давало Альберику право им пользоваться впоследствии и считать свое потомство дворянами.

– Надеюсь, – сказала королева, – что дон Альберик Деласкар посетит нас в нашем дворце Эскуриал или Арангуэсе, чтобы поквитаться гостеприимством. Но я не хочу выйти из этого дома, не оказав какой-нибудь милости. Проси, дон Альберик.

Тронутый старик взглянул на сына, как бы спрашивая его совета: но тот сказал тихо одно арабское слово, и Деласкар просил королеву отдать гранатовый цветок.

Все удивились. Королева смутилась и, слегка покраснев, отколола прекрасный цветок и подала его старику.

Она отдала, но ему ли?

Через минуту арабские кони, помчали королеву в Новую Кастилию.

Глава VI. Комната короля и королевы

Маргарита приехала в Мадрид, а царственного ее супруга еще там не было. Наконец и он возвратился с герцогом Лермой и со всем двором.

Во все путешествие никто не говорил ему ни слова о королеве. Лерма всеми силами старался отвлекать его от этой мысли, и Филипп по своему характеру забыл женитьбу, но вид Маргариты напомнил ему, что он женат.

Она показалась ему гораздо живее и привлекательнее, чем в Валенсии. В лице и глазах ее было гораздо больше выражения, чем прежде. Он даже заметил, что у Маргариты прелестные светло-русые волосы, ослепительной белизны кожа и маленький приятный ротик с восхитительной улыбкой. До того она была так важна, что подобного оборота обстоятельства нельзя было предвидеть.

Посмотрев на нее несколько минут молча, Филипп подошел и с некоторым замешательством произнес:

– Ах, прелестная Маргарита, как вы похорошели!.. Особенно во время нашей разлуки.