Мавзолей для братка
Шрифт:
Проснулись они одновременно и тупо воззрились друг на друга, не понимая, откуда взялся визави, и не смотрят ли они в зеркало, каждый со своей стороны.
Нужно заметить, что сон на такой жесткой подушке, как деревянная столешница, изрядно сглаживает различия между мужскими физиономиями, особенно если эти физиономии изрядно опухли после неумеренного возлияния и небриты. Различие в масти особенного значения не имеет…
– Она жива… – пробормотал Оран-Тог, уставясь в мутно-серые глаза Сергея.
– Но искать ее не нужно… – ответил тот, пытаясь определить нынешний цвет обычно черных глаз инженера.
– И чтобы ее вернуть, придется пойти на жертвы, – сказали оба хором.
31
И чего это я тут наворочал? Минос вроде бы заказывал загородный дворец…
Кот привел Арталетова на противоположную от храма окраину города, в местную «воронью слободку», населенную нищими побирушками, бродягами, представительницами древнейшей профессии и прочим деклассированным элементом, которому был заказан путь даже в «спальные районы» Фив, не то что в центр. Там они лишь работали, каждый – в меру своих навыков и возможностей.
Жанну и Горенштейна с большим трудом, но удалось убедить, что поход вдвоем будет более эффективен, чем дефиле целой процессии. Бог знает как профессор, но девушка сдалась не сразу и при условии, что, если Жорж не явится через шесть часов, она пойдет и поставит на уши все и вся. Зная ее взрывной и упрямый характер, сомневаться, что она так и сделает, не приходилось…
– Вот! – Целью долгого путешествия по улочкам бедных кварталов, таким тесным и извилистым, что парижские закоулки показались бы на их фоне проспектами, был полуразвалившийся дом, вернее, руины, зиявшие пустыми оконными проемами. – Пришли.
– Что это за хоромы? – Жора подозрительно оглядел замусоренное донельзя пространство между четырьмя голыми глинобитными стенами, лишенное даже малейших признаков крыши.
Отвратительная вонь и мириады жирных мух всех расцветок и калибров недвусмысленно утверждали, что не слишком-то приверженные чистоте «слободяне» в целях экономии использовали данное строение как помойку. А еще – в качестве общественной уборной, на столетия предвосхитив это выдающееся достижение санитарии и гигиены двадцатого века.
– А ехзар его знает, – беспечно дернул хвостом Кот, роясь в самой отвратительной на вид куче, и Георгий подивился, как быстро прохвост нахватался местного жаргона: дважды побывав в этом краю, он так и не уяснил себе, что скрывается под таким емким термином. – Главное, что тут находится вход в подземелье…
Из груды мусора на свет появился маленький тючок, и спустя минуту Кот предстал в своем привычном обличии, довольно мерзко попахивающем, но вполне опрятном.
– Надо было под стеной прятать, – вручил Арталетову фонарь со свечкой внутри проводник, все время недовольно дергая носом. – Какая-то гадина уже успела кучу пометить… Знал бы, кто именно, – убил бы на фиг!..
Стилет по-прежнему воинственно висел у него на поясе, а в кровожадности мелкого хищника сомневаться не стоило, поэтому Жора поспешил перевести тему разговора:
– Неужели здесь?
– А то где же!
Кот подошел к стене, с видимым усилием повернул один из камней, казалось намертво вмурованный в глину, и сразу две кучи мусора, дрогнув, разъехались в разные стороны, открывая широкий прямоугольный лаз, из которого пахнуло затхлостью и прохладой.
– Видали? – гордо подбоченился Кот. – Если бы не я – черта с два нашли бы когда-нибудь!
Подземное путешествие продолжалось уже больше получаса, а конца и краю ему не предвиделось. Кот уверенно тащил Георгия вперед, даже не зажигая своего фонаря, – благо кошки видят в темноте едва ли не лучше, чем на свету. На ответвления от основного хода – довольно просторного коридора со стенами и сводом, либо выложенными кирпичом, либо вырубленными в камне, – он просто-напросто не обращал внимания, а у нашего героя каждый раз замирало сердце, когда он представлял, каково блуждать в этих катакомбах, не имея плана.
– А как вы нас нашли, месье Кот? – спросил он, чтобы отвлечься от жутковатых мыслей.
– Как? – не оборачиваясь, буркнул Кот. – Да элементарно. Посадите кошку в мешок, отвезите за тысячу лье и выпустите. Спорю на сто золотых экю, месье д’Арталетт, что она найдет дорогу назад, причем самую короткую.
– Но вы же ни разу не были в доме Мамлюка!
– Да? Тогда запишите это в загадки. Я почему-то ни минуты не сомневался, что найду вас, и нашел, как видите. Шестое чувство, не иначе.
– А куда мы так торопимся?
– Чтобы успеть в пересменку.
– Какую еще пересменку?
– Разве я вам не рассказывал? Кошки охраняют подземелье лишь с заката до рассвета, а спустя полтора часа после их ухода является другой сторож. Точно так же, когда уходит он… Одним словом, три часа в сутки этот лабиринт без хозяина, и мы должны уложиться.
– И что же это за сторож? – хмыкнул Арталетов.
– Я вам как-нибудь потом расскажу…
Ответвления по сторонам замелькали чаще, а кирпичные вставки совершенно исчезли, сменившись непрерывным грубо стесанным камнем. Похоже, что ход использовался в сугубо утилитарных целях, поскольку на стенах не имелось даже намека на росписи или барельефы, к которым так неравнодушны египтяне. Да и на людей он вряд ли был рассчитан, постоянно понижаясь так, что вскоре пришлось бежать, низко пригнувшись и все равно то и дело цепляясь макушкой за шершавый камень, с риском оставить на какой-нибудь выпуклости свой скальп, если не большее…
– А жрицы вас не хватятся? – пропыхтел Жора. – А то еще забеспокоятся, снарядят погоню. Думаю, что нам здесь это будет совсем не с руки.
– Вот еще! – Даже спиной Кот умудрился выказать полное презрение, что, согласитесь, не слишком-то удается представителям кошачьего племени даже анфас: в нем вообще умер великий актер – Эдмунд Кин или Иннокентий Смоктуновский с пушистым хвостом. – Первым делом я оговорил свободу перемещения. Я Кот и гуляю сам по себе и там, где хочу!..
– Редьярд Киплинг, – буркнул наш герой. – Хотя и с купюрами…