Май. Дело Анны
Шрифт:
Лиза прыснула от смеха. Не удержалась. Сдерживать эмоции, особенно чтобы никого не обидеть, она не умела. Потом, правда, могла почувствовать уколы совести, но не часто. В тот раз Борис молча развернулся в другую сторону и пошёл быстрым шагом. Тогда это её укололо. А, может быть, она решила, что так навсегда останется без друзей и даже приятелей. Она засеменила в сторону Бориса.
– Вы простите меня. Неловко так получилось.
– Угу, – не поворачивая головы, ответил мужчина.
– Нет. Правда, я не со зла.
Она схватила Бориса за плечо. Тот остановился, поднял на неё взгляд. Посмотрел со вздохом.
– Деканат тэ-там. – Он махнул рукой назад. – Пэ-прямо по коридору. Дальше на-на право.
Лиза подумала, что это дядя с ноутбуком может ей пригодиться. Он просто готовый кандидат на безропотного воздыхателя. Такой никому не нужный книжный червь.
– А пригласите меня куда-нибудь сегодня вечером, – улыбнулась девушка, пытаясь пробиться через толстые линзы очков. Ну же?
Мужчина залился краской.
Они провели вечер в кафе. Ели тирамису и запивали горячим шоколадом. Борис разговорился. Перестал так сильно заикаться. Лиза тоже рассказывала о себе. Знала, что доверие можно вызвать, когда раскрываешься перед человеком. Потом такой человек как Борис будет чувствовать за тебя ответственность. Оберегать и помогать. А если удастся, то станет как её отчим. Послушным, покорным, всепрощающим. Она не планировала вести Бориса дальше дружбы, но потренироваться нужно было. И ей это удавалось. Она понимала.
Позже, она лучше узнала его. Он стал ассистентом на кафедре. Писал вторую кандидатскую. Первая была по экономике. Читал лекции. В лекционном зале он почти переставал заикаться. Превращался в оратора. Никто не замечал его картавости. Все слушали с восхищением. А он сам словно входил в состояние транса, заворожённый своими знаниями и умением их подать. После лекции аудитория аплодировала. Тут он приходил в себя. Произносил, заикаясь: «Сэ-э-спасибо», – и молча, смущаясь, уходил за дверь аудитории. Студенты прозвали его «Ленин». Он знал. Не возражал. А, может, даже гордился.
Он был действительно ей очень полезен. Помогал с учёбой. Что-то даже делал за неё полностью. Писал сообщения с пожеланием спокойной ночи. Иногда предлагал помочь деньгами. Но Лиза была гордой, хотела обеспечить себя сама. Чтобы не зависеть. Борис понимал, что зависеть от такого урода, как он, правда, не стоит. На её беременность он отреагировал точь-в-точь как отчим. Сказал: «Рожай, конечно». Правда, с тех пор перестал беспокоить эсэмэсками на ночь. Но, ни разу не отказал в совете или помощи в университетской учёбе. А когда у Лизы накипело, предложил ей пожить у себя. Она давно с ним об этом говорила. Сегодня собралась с духом и набрала его номер.
Девушка вошла в квартиру и поискала место, куда поставить рюкзак. Было темно, обшарпано и пыльно. В коридоре под высоким потолком
Она поставила рюкзак на тумбочку. Старалась оставить его в вертикальном положении, чтобы сильно не запачкать пылью. Потом подняла, отряхнула. Снова поставила.
Борис посмотрел на девушку, медленно поднимая взгляд по красивым ногам, короткой юбке, и, наконец, добрался до лица в броском макияже.
– Такой по г-городу ходить ночью не стоит. Могут унести в другую сторону, – нараспев произнёс он, как произносят заикающиеся люди, чтобы сгладить дефект речи.
– Мой остроумный Бодичка. Я тоже рада тебя видеть. Я пройду? – затараторила девушка. – Послушай, а у тебя есть тапочки? Как-то страшно мне на твой пол становиться босыми ножками.
Борис вздохнул. Он понимал свою роль в жизни Лизы и никогда не претендовал на большее. Посмотрел на пол в сторону обувной полки.
– А тапочки, если мы их найдём, тебе не страшно будет надевать на свои босые ножки? Тем более они не босые, ты ведь в колготках? – спросил Борис после коротких поисков и поправил очки.
Лиза улыбнулась.
– И то правда, дорогой друг. А ты шутить не разучился. – Девушка разулась, и сделала пару шагов, оставив влажные следы на полу. – У тебя не квартира, а сортир какой-то. Даром что в центре. Ты не пробовал иногда мыть полы. Или с двумя высшими образованиями можно и грязью порасти?
– Я всё равно грязь не вижу, – ответил мужчина. – Нужно бы присматриваться чаще. И шутить я не шучу. У меня мышление такое. Соображаю небыстро.
– Зато основательно. – Лиза погладила его по щеке. – Мне надо было свои тапочки взять. Ты не виноват.
Она обратила внимание на потрёпанную, окрашенную несколькими слоями облупившейся белой краски, деревянную дверь справа от входной. У двери были две металлические проушины, на которых висел большой амбарный замок.
– Боря, – ты с ума сошёл. У тебя что, сарай в доме? – кивнула она в сторону двери.
Он посмотрел, куда указала девушка.
– А, э-это. Там бумажные наработки по будущей диссертации, – сказал он, смешно потирая нос. – Воруют в научном мире не меньше, чем в госкорпорациях. А, может, и больше.
Лиза хихикнула:
– Сейчас же всё в компьютере, ты серьёзно думаешь, что кому-то нужно обнести твою квартиру, чтобы забрать твои исследования?
Борис вздохнул, как будто разговаривал с человеком, которому очень сложно что-то объяснить:
– В компьютере, подруга, всё зашифровано и запаролено. Любой хакер вскроет. А здесь, – он указал рукой на дверь, – куча д-дел, судеб, же-жизней. Пусть лучше будут под настоящим замком.