Маячный мастер
Шрифт:
— Разумеется, мастер Валу, как скажете… — я повторял эту фразу, словно попугай не вдумываясь в её смысл — меня корёжило от желания как можно скорее закончить этот разговор. — Только ни к чему это, вы сами и заплатите, и примете новый корабль, и вдоволь ещё на нём походите!
— Твоими бы устами… — он вздохнул. — Да, в конверте ещё письмо для Гильдии — на тот случай, если я сам не смогу с тобой
пойти. Отнесёшь, заполнишь все бумаги — и станешь, как я и обещал, полноправным Лоцманом!
VI
С погодой им повезло — за два дня до начала Регаты со стороны Белого моря пришёл циклон. Небо затянуло низкими, свинцовыми
Первая яхта появилась на второй день этого ожидания; отсветы, отбрасываемые Маяком, за час до этого окрасились в нежно-золотистый свет, будто к сиянию электрического фонаря прибавились лучи скрытого за сплошными свинцовыми тучами солнца. Казаков замер в ожидании, престав, кажется, даже дышать — и облегчённо выдохнул только когда низкая остроносая яхта с ярко-зелёным корпусом возникла словно из ниоткуда в стёклах его подзорной трубы. Возникла, набрала ход, подгоняемый порывами норд-веста и, описав широкую дугу вокруг поворотного буя, снова пропала. Казаков проводил её взглядом и взялся за исполнение прямых своих обязанностей: взглянул на часы и сделал соответствующую отметку в журнале.
Следующая яхта — на этот раз двухмачтовая с ярко-красным корпусом, несущая на двух сильно склоненных к носу мачтах два огромных треугольных паруса, формой напоминающих латинские — появилась через пятнадцать минут, лихо заложила поворот, чертя планширем по воде и, как и её предшественница, бесследно кануло в Фарватере. Третьей пришлось ждать больше трёх часов — ею оказалась посудина необычных обводов — короткая, с сильно задранными носом и кормой, с двуногой мачтой несущий единственный перепончатый, как у китайских и японских джонок, парус.
Дальше яхты пошли одна за одной. Казаков аккуратно фиксировал время прохождения и номер участника, дивился необычным конструкциям и парусному вооружению, жалея, что не обзавёлся фотоаппаратом с мощным телеобъективом — на такой дистанции от камеры в его стареньком «Самсунге» проку было немного.
На прохождение восьми из десяти участников Регаты потребовалось семнадцать часов. Последняя яхта ушла на Фарватер уже в сгущающихся сумерках. Ещё одна, прикинул Казаков, и надо будет идти на «Штральзунд», отчаливать и встречать «Квадрант» возле поворотного буя. Стрелки висящих на стене часов отмерили двадцать минут… двадцать пять… полчаса. Наконец отблески зеркальных пластин снова зазолотились — и спустя одиннадцать минут (он привычно засёк интервал) в полукилометре возник знакомый двухмачтовый силуэт.
— Уходим отсюда, прямо сейчас! — Сергей перепрыгнул с борта «Квадранта» на шхуну, ухватился за вантину, удерживая равновесие. «Штральзунд» от этого толчка качнулся ударившись планширем в висящие по борту бригантины кранцы. — Тиррей, к стакселю, Пётр, расшнуровывай грот! Не спи, и так уйму времени потеряли, пока тебя дожидались!
— Погоди… — Казаков сделал попытку остановить поток распоряжений. — Прошли семь яхт, вы восьмые, где ещё одна? Собирались же идти последними — или что-то изменилось?
— Всё идёт по плану! — ответил Сергей. Он спустился в кормовой кокпит, заглушил тарахтящий на холостом ходу дизель и принялся распускать узлы, крепящие бизань-фал.
— Не будет больше никого. «Нарвал» получил повреждения при прохождении третьего Маяка. Когда мы его обгоняли, там как раз ставили временную мачту взамен сломанной.
«Нарвалом» называлась одна из яхт-участниц Регаты — гафельный шлюп, выставленный командой военного флота Зурбагана. Казаков пожалел, что не успел сделать соответствующую запись в журнале — надо бы не забыть исправить эту оплошность. Всё же, документ, который надо будет сдавать судейской коллегии Регаты — или как там они называются…
— Ну что, готовы? — крикнул с «Квадранта» Валуэр. — Отдать швартовы!
Казаков поймал переброшенный с полубака бригантины канат с петлёй на конце; матрос на «Квадранте» упёрся в планширь шхуны отпорным крюком, налёг, между бортами возникла и стала шириться полоска озёрной воды. Одновременно на грот-мачте «Квадранта» с громким хлопком развернулось полотнище марселя, взвился и заполоскал стаксель. Бригантина увалилась под ветер — и пошла, к покачивающемуся в трёх сотнях метров баркасу-бую. Поравнялась с ним, лихо выполнила поворот оверштаг — даже с такого расстояния услышал, как хлопнул марсель — и стала набирать скорость, держа курс на Маяк.
— Чего ждём? — заорал с кормы Сергей. Он уже вздёрнул на бизань треугольный парус, намотал шкот на утку и обеими руками держался за румпель. — Грот поднимай — от «Квадранта» отрываться нельзя, потом, на Фарватере нипочём не догоним!
Казаков кивнул и один за другим распустил узлы, удерживающие примотанный к гику парус. Вдвоём с Тирреем они разобрали снасти.
— И-и-и — взяли!
Гафель дрогнул, пополз по мачте вверх.
— Ещё — взяли!
Огромное полотнище дёрнулось, развернулось под напором ветра и оглушительно захлопало.
— И-и-и — ещё! Взяли!
Пятка гафеля доползла по мачте до положенного места. Тиррей крикнул «Готово!» — по-русски, отметил Казаков, выучил всё-таки, — и тремя заученными движениями намотал гардель на утку. Казаков выбрал дирик-фал, следя, чтобы парус приобрёл нужную округлость, закрепил ходовой конец — всё, порядок!
Он вытащил из нагрудного кармана очки, нацепил на нос — и увидел прорезающий серенькое карельское небо луч Истинного Маяка. Шхуна набрала ход, обогнула баркас-буй и теперь шла точно на Маяк — в галфвинд с сильным креном, чертя планширем по озёрной волне. Всё, посторонние мысли прочь — теперь только брызги в лицо, жёсткий, царапающий ладони гика-шкот, и рёв ветра, что гонит «Штральзунд» и его команду вслед за 'Квадрантом. Вперёд, к Фарватеру, на свет Истинного Маяка… в неизвестность.