Маячный мастер
Шрифт:
Я взял оба листа.
— Ну да, бумага разная — эта вот белая, новая. А та жёлтая, вся в коричневых пятнах, как страницы старинных книг.
— Если верить Валуэру — а с чегобы нам ему не верить? Этому дневнику больше ста лет. — сказал Пётр. — но дело не в этом. Видишь, часть букв на странице помечены карандашом?
Я поднёс листок поближе к огню. Действительно, некоторые буквы были обведены кружками.
— Это пометки, сделанные при расшифровке. Ощупай их, только осторожно, самыми кончиками пальцев…
— Зачем?
—
Я провёл подушечками пальцев по отмеченным буквам.
— Тут неровности, какие-то, точки…
— Это проколы бумаги, сделанные иглой. заметь — то же самое — на всех оригиналах расшифрованных страниц.
Я посмотрел листок на просвет. Действительно, каждая из помеченных букв была проколота тонкой иглой.
— Думаю, эти буквы, их последовательность, и есть ключ к шифру, которым написана страница. — продолжал Пётр. — Так, сразу, его конечно, не разгадать, но если сопоставить с расшифровкой — можно будет понять принцип…
— … .и расшифровать остальные? — я не скрывал восхищения. — Ну, ты крут, Пётр, не ожидал! Вот так, с ходу, за какой-то час — и во сём разобраться…
— Погоди радоваться. — пресёк он мои восторги. — Если ты не заметил — на всех страницах положение отмеченных букв разное. А на нерасшифрованных проколов вообще нет. Вывод — ключ шифра для каждой страницы разный, и успел найти его только для части дневника.
— Хм-м… — это, и правда, меняло дело. — Хочешь сказать, что ключевые буквы для тех, других страниц мы не сможем?
— Как и не смог знакомый мастера Валу — и потому он прочёл только часть дневника. И я, кажется, догадываюсь, почему….
По крышке люка что-то заскреблось, раздались один за другим два удара.
— Там вы, что ли? — крикнули по-русски, с заметным прибалтийским акцентом.
— Валдис? — обрадовался я. — Мы, кто ж ещё? Сейчас отодвину засов…
Люк распахнулся, в погреб ударил луч мощного электрического фонаря.
— Спускайтесь, только по одному, лестница узкая. А ты пока, — я повернулся к Петру, — упакуй содержимое сейфа в какой ни то ящик. После договорим, на «Клевере».
— По ходу, поджигатели обронили. — сказал Пётр, рассматривая изгвазданный грязью плащ. О том, что пожар в доме стал результатом поджога, нам сообщил брандмейстер, успевший расспросить соседей.
— Карманы проверь. — посоветовал я. — Может, найдётся что-нибудь, способное вывести на их след?
— Сейчас. Ну-ка, парень, посвети! — сказал он матросу. Тот направил на находку луч фонаря.
Мы стояли возле двух подвод, на которые только что закончили грузить извлечённые из погреба бочки — Пётр всё же настоял на том, чтобы забрать их с собой. И пока вызванные с 'Клевера матросы ставили над люком треногу из брёвен, пока ладили подъёмные тали, мы, как могли, обыскали остатки дома. После пожарных там почти ничего не сохранилось — втоптанный в грязь плащ оказался единственной находкой, вызывающей хоть какой-то интерес.
Пётр вывернул карманы — что-то металлически звякнуло.
— Глянь-ка, что это? Отмычки?
В руке у него блеснула металлом связка проволочных крючков.
— Они и есть! — я присвистнул. — Брандмейстер, выходит, прав, домик не сам по себе загорелся…
Пётр перебрал проволочки, выбрал одну, длиннее остальных, и попытался согнуть. Отмычка поддалась с трудом…
— Хорошая сталь. — определил он. — И это странно: отмычки, насколько я могу судить, вполне профессиональные, а их владельцы– лохи педальные.
— Это почему?
— А потому, что не смогли найти люк в винный погреб. Фраера дешёвые, а не взломщики!
Я взял отмычки и повторил опыт со сгибанием-разгибанием. Сталь действительно пружинила, что говорило о хорошей закалке.
— Это я как раз могу понять. На люке стоял тяжеленный буфет — Валуэр отдельно предупредил, что сдвинуть его будет нелегко. Те, кто влез в дом, люк нашли и стали двигать буфет, но подняли шум…
— А дальше прибежали соседи, и им пришлось рвать когти. — закончил мою мысль Пётр. — А дом — что, напоследок подожгли? Зачем это обычным воришкам, сам подумай?
— А кто сказал, что это были воры? Думаю, им нужен был архив мастера Валу, адом они подожгли обдуманно: раз уж бумаги им не достались — так пусть и никому не достанутся.
— Ни себе, не людям, значит… — Пётр вывернул плащ. — Постой, а это что?
Я пригляделся — у воротника с изнанки белела этикетка с золотой коронкой и надписью латинскими буквами.
— «Акваскутум». — почёл Пётр. — Ну, ни хрена же себе!
— Так он что, с Земли? — я выхватил плащ у него из рук. Ткань была плотная, качественная, вроде очень дорогого кашемира. — «Акваскутум», говоришь? Впервые слышу…
— Это знаменитый британский бренд, дорогущий. А ты потому не знаешь, что явился из начала девяностых явился, тогда в Москве их магазинов ещё не было.
А сейчас есть?
— Сейчас есть, хотя как бы и нет. Санкции, понимаешь…
— Понимаю. — я кивнул. — Поправь, если я что-то не так понял: у одного из злодеев был плащ, приобретённый у вас… то есть у нас, в Москве? Кто же они в этом случае такие?
Он пожал плечами.
Ну почему обязательно в Москве? Может, в самой Англии, да мало ли где?.. И вообще — с чего ты взял, плащ одного из грабителей?
— А чей? Брандмейстера?
— Может, Валуэра? Он нечасто, но бывал на Земле, вполне мог прибарахлиться. А грабители, когда делали ноги, прихватили плащ с собой.
— Может, и так. Я отряхнул плащ, сложил, засунул между бочек, стоящих на телеге. — А может, и нет. Найдём — спросим.
— Где ты собрался их искать?
— Пока не знаю. — я вытер ладони извлечённым из кармана платком. — Но одно верно: это дело становиться всё интереснее и интереснее…