Маяк в объятиях бездны

Марк стоял у самого края маяка, чувствуя, как холодный ветер бил ему в лицо, обдавая солёными брызгами, долетающими с моря. Ночь давно окутала остров, и тьма, казалось, сгущалась с каждым вздохом. Он держался за старые ржавые перила, которые казались такими же хрупкими, как и его собственное сознание. Луч маяка, медленно вращаясь, разрезал густую темноту, но этот свет, когда-то казавшийся ему символом спасения, больше не приносил облегчения.

Марк посмотрел вниз. Громадные волны накатывали на скалистый берег, раз за разом разбиваясь с грохотом, который отдавался эхом в его голове. Шум был оглушающим, но в этой

какофонии природных звуков, среди ветра и ревущего моря, проскальзывала странная, болезненная тишина. Тишина внутри него.

"Что я здесь делаю?" – думал он, глядя в чернильное небо, где не было видно ни одной звезды. Только тёмная масса, покрытая движущимися тенями облаков. Он потерял счёт времени. Было ли это недели или месяцы назад, когда он прибыл сюда? Это место изменило его. Он уже не помнил, зачем принял эту работу. Всё, что имело значение теперь, это ночь и тьма.

Каждый вечер он выходил на площадку маяка, как будто это был ритуал, и наблюдал за тем, как свет медленно вращался над его головой. Он не мог точно объяснить, что чувствовал, но чем дольше он смотрел на это вращение, тем сильнее в нём разрасталось странное, липкое беспокойство. Что-то глубоко внутри его сознания поднималось на поверхность, словно монстр из глубин океана, который всё это время ждал своего момента.

Он закрыл глаза. Шум моря заполнил его уши, но не успокаивал. Бесконечные волны казались отражением его собственных мыслей – бессмысленные, повторяющиеся, заглушающие любой здравый смысл.

"Сколько ещё можно это выдерживать?" – подумал он. Всё стало размытым. Он больше не мог определить, что реально, а что порождено его сознанием. Одиночество, от которого он когда-то хотел укрыться здесь, теперь поглощало его полностью, заставляя сомневаться в окружающей реальности, он просто не мог отличить что на самом деле реально, а что, плод его воображения.

Ночь. Ещё одна ночь, такая же, как и все предыдущие. Когда-то ему казалось, что тьма – это просто временное состояние, что она рано или поздно исчезнет с рассветом. Но теперь он знал, что тьма – это не просто отсутствие света. Тьма была в нём. Она пропитывала всё вокруг, а свет маяка – лишь слабая иллюзия, пытающаяся удержать эту тьму на расстоянии.

Он снова открыл глаза и посмотрел на свет маяка. Его вращение было почти гипнотизирующим, как будто световая полоса бесконечно скользила по горизонту, но никогда не освещала ничего важного. Свет разрезал ночь, но не приносил ответов, не успокаивал его разум. Казалось, что каждый раз, когда луч исчезал, тьма становилась плотнее.

Марк сделал шаг назад от перил и глубоко вздохнул. Ветер был холодным и пронизывающим, но даже это не могло отвлечь его от мысли, что внутри маяка что-то изменилось. Всё чаще он чувствовал, что здесь что-то не так. Что-то происходило с ним, и маяк был лишь отражением его внутренней борьбы. Эти стены, эти старые механизмы, свет, который никогда не угасал – всё это стало его тюрьмой.

Его руки дрожали. Он не мог точно сказать, было ли это от холода или от внутреннего напряжения, которое с каждым днём становилось невыносимее. Он закрыл глаза, но в темноте за закрытыми веками его разум нарисовал ещё более пугающую картину: он представил, как тьма накатывается на него, как огромное нечто поднимается из океана и медленно ползёт по каменным стенам маяка, тянется к нему своими теневыми щупальцами.

Марк открыл глаза, глядя на спокойную черноту ночи, и задрожал. Это была игра его воображения. Это не могло быть реальностью. Но тьма, о которой он думал,

больше не казалась чем-то абстрактным.

Он чувствовал её в себе.

Его взгляд упал на воды океана, где в свете маяка на мгновение мелькнула белая пена, порождаемая волной. Он подумал, что, если бы просто шагнул с этого маяка, всё закончилось бы. Никаких больше теней, никакого света, никакой тишины, угрожающей его рассудку. Только холодные воды океана и бесконечная тьма.

Но он не сделал шаг.

Марк глубоко вдохнул, медленно отошёл от перил и направился обратно в маяк. Каждый шаг отзывался глухим эхом в пустых коридорах. Каменные стены окружали его, как крепость, удерживающая его в плену. Он знал, что ещё немного – и тьма заберёт его окончательно.

С каждым днём она становилась ближе.

Тусклый свет рассвета начал просачиваться сквозь густую пелену ночи. Марк лежал, уставившись в потолок, не чувствуя разницы между началом нового дня и остатками ночи. Он почти не замечал этого перехода – тьма медленно уступала место дню, как будто неохотно, оставляя небо бледным и безжизненным. Здесь, на маяке, смена дня и ночи давно потеряла для него всякий смысл. Рассвет просто наступал, как и всегда, не принося с собой ничего, кроме тусклого ощущения продолжения еще одного точно такого же, как и предыдущий дня.

Он медленно сел на край кровати, чувствуя, как холодное утро вползло в комнату. Холод, как влажный саван, окутывал его тело, проникал в каждую щель, пропитывая всё его нутро. В помещении было сыро, а воздух – неподвижным. Одеяло больше не согревало – оно давно стало частью этого пронизывающего холода, что был такой же неотъемлемой частью этого места, как и свет маяка за окном.

Марк натянул на себя старую куртку, выцветшую от времени и выбеленную солёным ветром. С тех пор как он находился здесь он всегда носил её, даже в помещении – холод, словно невидимый враг, всегда был рядом. Его руки немного дрожали, но он не обращал на это внимания. Это стало частью его повседневности. Медленные, рутинные действия. Словно механические.

Его шаги эхом отражались от каменных стен, когда он спускался или поднимался по узкой винтовой лестнице внутри маяка. Каждый звук, каждый скрип под ногами казались слишком громкими в этом царстве тишины. Холодные каменные стены маяка были влажными на ощупь, покрытые скользким мхом они напоминали утробу огромного диковинного монстра. Он иногда останавливался на полпути, проводя пальцами по холодной поверхности, и чувствовал, будто камень дышит – тихо и медленно, словно древнее существо, которое наблюдало за ним.

Марк добрался до самой вершины маяка, где тусклый свет рассвета уже осветил механизмы. Лучи солнца начали пробиваться сквозь серые облака, окрашивая небо в бледные, выцветшие цвета. Но для Марка это утро ничем не отличалось от всех остальных. Его внимание было приковано к вращающемуся лучу маяка. Маяк должен был работать бесперебойно, его свет должен был освещать путь тем, кто заблудился в ночи. Но этот свет, когда-то казавшийся спасением для моряков, стал для Марка бессмысленным.

Он внимательно проверил механизм вращения лампы, наблюдая за тем, как медленно поворачивается свет. Маяк работал, как и всегда, безупречно. Механизмы скрипели, но продолжали выполнять свою задачу, словно это был единственный порядок в этом хаосе. Но Марк не чувствовал удовлетворения от того, что всё функционировало исправно. Теперь это было для него лишь повторяющееся действие, лишённое всякого смысла.