Маяк
Шрифт:
Мы молча стояли и смотрели, как она садилась в кабину. Самолет коротко разбежался и легко взмыл в небо. Через минуту, качнув на прощание крыльями, он превратился в точку, а потом совсем скрылся из виду. Было около двух часов пополудни.
Еще несколько минут мы молча всматривались в небо. Первым очнулся от оцепенения Дерсу. Вынул из кучи нашего скарба свой мешок и уселся на один из ящиков. Порывшись за пазухой, он достал кисет и трубку. Не спеша набил ее, раскурил и опять затянул свой заунывный мотив.
Глядя на него, Труба тоже улегся на большой ящик, задрал ноги на груду других и свернул себе самокрутку. Один профессор продолжал стоять, растерянно озираясь.
– Сверни-ка мне тоже. – Сказал я, подходя к ящикам. – Не каждый день такое бывает.
– Ты ж, вроде, не куришь, командир?
– Да. Уже восемь лет. Курил раньше…
– На, держи чепердульку. – Труба, опустил ноги на землю и, немного подвинувшись, освобождая мне место, протянул самокрутку.
Я сел рядом с ним и взял сигарету. Он тут же свернул еще одну, чиркнул зажигалкой, прикрыл ее рукой от ветра и дал мне прикурить. Потом прикурил сам.
– Проф, хватит там стоять, а то чайки обосрут! Иди сюда, тут еще место есть. Кидай зад. – Труба показал на свободный ящик.
– Они нас и тут обосрут. – Буркнул Профессор, но тоже сел рядом с нами и закурил.
В небе над нами действительно носились птицы и что-то противно орали. Явно было видно, что они не очень довольны нашим присутствием.
– Это не чайки, – опять ни к кому не обращаясь сказал Дерсу. – это гагары. Можно есть.
– Да у тебя, наверное, все что есть можно есть, абориген хренов. А чего есть нельзя – то курить можно. – засмеялся Труба.
– Сырые они не очень вкусные. Лучше ободрать шкуру вместе с перьями и на огне приготовить. С черемшой. – и, помолчав, добавил, – Я не абориген этих мест.
Во дает, он их сырыми жрал! Как-то вдруг пришло осознание оторванности от мира. Мы, четыре совершенно разных человека, находились за тысячи километров до ближайших обитаемых мест. А, может, и не за тысячи… Дальность полета Ан-28 составляет от полутора до почти двух тысяч километров. То есть мы от последнего аэродрома дозаправки находимся в тысяче километров. Максимум. А сколько длился последний перелет? Не знаю. К сожалению, я спал.
– А кто-нибудь знает, сколько мы летели после последней дозаправки? – Профессор и Труба уставились на меня, забыв про свои сигареты.
– Часа три, примерно. – отозвался Дерсу. – На северо-запад.
Крейсерская скорость нашего самолета 330 км/ч. Итого имеем около тысячи километров до ближайшего аэродрома. Почти максимум с небольшим запасом. Но не факт, что ближе нет обитаемых мест без аэродромов…
– Джентльмены! – я достал бутылку "Jack Daniel’s" из своего рюкзака. – Предлагаю выпить за благополучное завершение перелета и начало нашей вахты.
– Ну ты, шеф, могуч! Я думал ты цивил, а ты правильный пацан. – Труба хлопнул меня по спине и добродушно подмигнул. – Стаканов, жаль, нет. Ни чо, не графья, из горла тоже можно.
Пропустив мимо ушей его ерничание, я открыл бутылку и сделал пару глотков. Натощак легкий, сладковатый напиток с карамельно-ванильными нотками в паре со вкусом чернослива самокрутки сделали свое дело – голова приятно закружилась, даже на вершине скалы у черта на куличках стало вдруг тепло и уютно. Я передал бутылку Трубе. Он по-молодецки запрокинул голову и, не стесняясь, влил в себя добрую четверть пузыря.
– Зашибенно! – удовлетворенно крякнул он и протянул бутылку Профессору.
Профессор подозрительно и несколько, как мне показалось, брезгливо на него посмотрел, но все же хлебнул полглотка и тут же раскашлялся до слез.
– Давненько я не пивал этакой бурды. Да-с… – сказал он откашлявшись и передал бутылку Дерсу.
– Да ты, Проф, наверно, вообще никогда не пивал такой бурды! – Труба заметно закосел.
– Спасибо, начальник. Я не буду. – Дерсу передал виски мне. – Нельзя.
– Ты чо, нас не уважаешь? – возмутился Труба.
– Отставить пьяные базары! – я сделал еще глоток, закрыл бутылку и убрал ее в рюкзак. – Наша задача на ближайший год – выжить. По возможности всем. Поэтому любые склоки будут пресекаться. Жестко.
– Сейчас нужно решать текущие задачи. – продолжил я. – Первое – обустроить лагерь. Второе – ужин.
– Ужин – это хорошо. – отреагировал Труба.
– Дерсу, где, по-твоему, лучше поставить лагерь?
– Начальник, наверху ветер. На берегу может быть высокий прилив. Я схожу огляжусь, поищу подходящее место.
Дерсу встал, развернул свой брезентовый тюк и достал оттуда потрепанный СКС. Насыпал в карман своей меховой куртки патронов. Кожаным шнурком привязал к поясу бычах – таежный якутский нож в ножнах из бычьего хвоста.
– Ни хрена ты, чукча, продуман! – искренне восхитился Труба. – А чо, так можно было?
Тот никак не отреагировал на его возглас. Закинул карабин за спину и не спеша пошел в сторону сопок.
Я тоже поднялся и направился в другую сторону, к морю. Скала была ровной, гладкой, лишь немного шершавой. По обеим ее сторонам холмистый берег полого спускался к пляжам, а утес, на котором мы находились, далеко вдавался в воду, образовав горизонтальную площадку метрах в семидесяти над уровнем моря. С высоты этой пропасти я глянул вниз, на разбивающиеся о скалы волны. Немного закружилась голова. Страшно, но красиво. Нет, страшно красиво!
Прямо напротив нашего утеса, примерно в километре от берега, был остров. Обращенная ко мне сторона была чуть ниже площадки, на которой я стоял, с отвесными неприступными скалами. Когда-то остров с утесом явно были единым целым. Древний катаклизм отколол от длинного мыса кусок. На сколько я мог видеть, дальше, в сторону открытого моря, остров опускался пологими холмами, повторяя рельеф окружающих нас берегов.
Туда предстояло рано или поздно переправляться. Пока погода позволяет, надо хорошенько все рассмотреть. Я вернулся к нашему импровизированному лагерю. Профессор, сгорбившись, сидел на ящике и, глядя перед собой, беззвучно шевелил губами. Опять молится? Или… Ладно, не сейчас. Хорошо хоть не буйный. Психоанализом займемся чуть позже.