Маяк
Шрифт:
– Вы все знаете, для чего сегодня тут собрались. – Зоряна сделал паузу, чтобы все обратили на нее внимание. Она терпеливо дождалась этого и продолжила. – Эта экспедиция очень важна. Мы собрали лучших. Ваши знания, навыки и умения не позволяют усомниться в ее осуществлении. Сегодня вас отправят на объект. По пути к вашей группе присоединится еще один человек.
Зоряна замолчала. Я понял, что настало мое время толкнуть речь и снова поднялся к ней на крыльцо.
– Я руководитель экспедиции. На время командировки – второй после Бога. Имею право казнить и миловать. Буду это делать в прямом смысле слова. Это понятно? Я доступно объясняю?
Профессор судорожно кивнул. Моя недавно отрихтованная рожа явно рисовала в его воображении все казни египетские. Труба набычился и смотрел исподлобья.
Так. Чемодан тащил правой рукой, прикуривал тоже. Учтем.
– Повторяю специально для местечковых Сонни Баргеров 5 . – Я сделал пару шагов в его сторону и посмотрел ему прямо в глаза. – Мы на военном положении. Нарушения дисциплины будут жестко пресекаться. Вплоть до расстрела. Вопросы есть?
– Есть. – Он встал с чемодана и щелкнул суставами пальцев, разминая кулаки. – Цивил, а не пошел бы ты на хрен?
5
Ральф Губерт "Сонни" Баргер – президент байк-клуба "Hells Angels MC World."
Я подошел к байкеру почти вплотную, отвел взгляд, повернув голову вправо и подставив ему свое левое ухо. Руки я держал за спиной.
– Что? Еще раз. Не расслышал.
– Дядя, тут два варианта, ты либо глухой, либо тупой.
Одновременно с этой фразой он нанес удар правой. Я не ошибся. Первое, он – правша, второе – предсказуем. Я среагировал. Боковым зрением. Часто его недооценивают. А зря. Иногда отлично помогает! Мгновенно подсел под бьющую руку и, одновременно разворачиваясь всем телом влево, резко ударил локтем не в пах, а чуть выше, в район мочевого пузыря.
Байкер беззвучно согнулся пополам. Уже никуда не спеша, я выпрямился и добавил ему с ноги по зубам.
– Скажи мне спасибо, что я спас твои яйца, парень.
– С-спасибо. – Выдавил он из себя.
– У приличных людей принято говорить "Большое спасибо" в таких случаях.
– Большое спасибо!
– Хорошо. Мы друг друга, надеюсь, поняли. Последний раз спрашиваю. Вопросы есть?
– Нет. – Байкер, скрючившись, лежал на земле.
– Не слышу! – Гаркнул я сверху вниз, нависая над ним.
– Никак нет! – В его глазах я увидел, что он понял, кто тут альфа-самец.
Думаю, этого будет достаточно. По крайней мере, пока. Старикан смотрел на нас, беззвучно что-то шепча. Молится он, что ли? Ненормальный.
– Отныне и до возвращения вы – Профессор и Труба. – Я поочередно указал пальцем на обоих. – Друг друга называть только так. Ко мне можете обращаться босс, шеф или начальник. Как хотите, мне плевать.
С заднего двора, тихо урча, подъехал черный микроавтобус с тонированными стеклами.
– Это за нами. – Зоряна спокойно взглянула на часы. – Грузимся.
Днем
Ехали молча. Зоряна сидела рядом с водителем. Труба дрых, развалившись на заднем сиденье. Профессор не спал, но всю дорогу провел с закрытыми глазами, что-то бормоча себе под нос.
Я тоже был занят собственными мыслями. События последней недели давали богатую пищу для размышлений, однако, более-менее обоснованные выводы сделать было невозможно, так как конкретики нет почти никакой. Ясно было только одно – я ввязываюсь в какую-то авантюру с туманными перспективами. Хотя, скорее, меня к этому настойчиво подталкивают. К тому же, у младшего гопника отец действительно оказался какой-то крупной шишкой. Хороший адвокат дело сможет повернуть по-всякому. Хорошо, что я могу свалить далеко и надолго. Пусть все успокоится. Одно радует, деньги мне перевели сразу после подписания контракта. Финансовые трудности позади.
С семьей прощались буднично, как будто я не уезжал на целый год. Старший, не отрываясь от телефона, просто сказал "Давай, па, пока!", жена что-то лопотала, как радио, про новый школьный родительский чат, про зимнюю одежду для младшего и новый спортивный костюм для старшего. Еще что-то в том же духе, слушал ее краем уха. Я лишний на этом празднике жизни. Не чужой, но лишний.
Только младший залез мне на колени и тихо всхлипывая, заглянул в самую глубину глаз.
– Папочка, не уезжай…
– Не могу. – В глазах у меня стояли слезы, в горле был ком. – Я дал слово.
– Забери его назад. Не уезжай. Пожалуйста! – Голос срывался. Степашка старался сдерживаться, но рыдания прорывались сами собой.
– Нельзя забрать слово. Его можно только дать. Не плачь. Я скоро приеду. Даже оглянуться не успеешь, а я уже вернусь. Ты только учись хорошо и маму слушайся. Договорились?
– Жаль, что ты такой честный… Я тебя буду очень ждать, папочка!
Через несколько часов микроавтобус въехал на территорию какого-то частного аэроклуба. На летном поле нашу группу уже ждал АН-28, этакая "Газель" с крылышками. Возле него были сложены в штабеля несколько деревянных ящиков, накрытых брезентом. На них сидел Дерсу. У его ног лежали старый сидор 6 и большой брезентовый тюк.
6
Солдатский вещевой мешок старого образца.
Вечером
Микроавтобус уехал сразу, как только мы выгрузили свои вещи.
Погрузка оборудования измотала всю нашу команду. Мы с Трубой подтаскивали тяжеленные ящики к грузовому двустворчатому люку в хвосте самолета. Дерсу цеплял их к кран-балке и под руководством пилота размещал груз в салоне. Профессор суетливо пытался помогать, правда, толку от него было мало. Зоряна все это время сидела в кабине пилотов, уткнувшись в свой планшет. Пару раз с кем-то разговаривала по спутниковому телефону.
Закончили с погрузкой часа за полтора. Солнце уже начинало клониться к закату.
Мои подопечные уселись прямо около взлетной полосы, невдалеке от самолета, и закурили. Я просто разлегся рядом на траве и смотрел в небо. По мышцам разливалась приятная усталость. Труба очень ловко, одной рукой, свернул самокрутку. Дерсу набил табаком длинную трубку, Профессор прикурил обычную сигарету. Пилот вяло возмутился, мол, курить возле самолета запрещено, но был послан Трубой в известном направлении. Никак на это не отреагировав, тот флегматично сел рядом и тоже достал сигареты.