Майами Блюз
Шрифт:
— Ты ей тоже нравишься. Конечно, я имел в виду несколько другое, когда советовал тебе поставить ее на место. Бахвалиться снайперскими выстрелами — пижонство, но, по крайней мере, она на своего непосредственного начальника не жалуется.
— Конечно, работать с ней не так легко, как с Биллом Хендерсоном. Но Санчес, например, печатает со скоростью восемьдесят пять ударов в минуту, а Билл печатать не умеет вовсе. Так что кое в чем она его превосходит.
— Иди к черту, Билл! Мне еще надо сделать кучу звонков.
— Я бы
— Добро. Просто звони на службу каждый день.
Они пожали друг другу руки, и Хок покинул офис.
Хендерсон и Санчес ждали Хока на автостоянке. Утренний воздух был зноен и влажен, и Хок почувствовал, как открываются поры его тела. Но после кондиционированного воздуха зной был даже приятен, так что Хоку было наплевать на струйки пота, побежавшие по спине.
Эллита Санчес сняла свой синий пиджак, но над ее верхней губой все равно образовались капельки пота. Огромные плечи Билла Хендерсона как-то ссутулились под бременем забот, а глаза покраснели от бессонницы. Хок знал, что каждый из них предпочел бы пиву сон, но в душе надеялся, что они так же рады чувствовать себя частью команды, как этому рад он.
— Как все прошло, Хок? — спросил Хендерсон.
— Я по-прежнему в отпуске. Мне велено не показываться на службе до начала слушаний. Браунли не возражает против моей поездки в Ривьера-Бич. Пожалуй, я все-таки съезжу навестить отца.
— Сколько ты уже там не был?
— Примерно год. С тех пор как отец женился. Помнишь?
— Давайте зайдем в магазин, — предложила Санчес. — Вы можете взять себе пива, а я куплю виноградного сока. Что-то не хочется мне завтракать пивом.
— Я согласен, — сказал Хендерсон. — Можем поехать на моей машине.
— Давай лучше прогуляемся, — предложил Хок. — Хотя бы один квартал, чтобы размять ноги.
Они направились к магазину по узенькому тротуару — Хендерсон немного впереди, а Хок с Эллитой рядышком.
— Ты была когда-нибудь в Ривьера-Бич, Эллита? — спросил Хок.
— Никогда. Только в Палм-Бич.
— Палм-Бич расположен через залив от Сингер-Айленд, а Сингер-Айленд как раз входит в муниципалитет Ривьера-Бич. Там — лучшие пляжи во Флориде. Я вырос в Ривьера-Бич, но лет до двадцати не знал, как правильно называется мой родной город. Все коренные жители говорят — Ривера-Бич. Смешно, правда?
— Многие жители Майами тоже коверкают название города, называя его — Маяма.
— В Ривьере всегда можно отличить местного жителя от туриста именно благодаря тому, что аборигены говорят — Ривера.
Они добрались, наконец, до магазина. Санчес попросила приготовить ей виноградный напиток, а Хок с Хендерсоном подошли к холодильнику с пивом. Хендерсон выбрал «Будвайзер», а Хок — «Курз». Каждый расплатился за себя, и они снова вышли на улицу, поскольку все предпочитали поглощать напитки на улице. В трех кварталах от магазина возвышалась
— Эта желтая «нова» стоит здесь уже третий день, — сказала Санчес, показывая на пыльную машину, припаркованную возле мусорного контейнера.
— Наверное, машина владельца вон того магазинчика, — предположил Хендерсон. — Больше здесь — ни души.
Санчес подошла к автомобилю поближе:
— На машине мичиганские номера.
Хендерсон приоткрыл стеклянную входную дверь магазинчика. Менеджер читал расстеленную на прилавке газету «Стар».
— Вы из Мичигана? — спросил Хендерсон.
— Чего?
— Вы приехали в Майами из Мичигана?
— Мичиган? Нет. — Менеджер покачал головой. — Понсе. Пуэрто-Рико.
— Это ваша машина? Желтая «Нова»?
Пуэрториканец вновь покачал головой:
— Мою машина водит жена. Привозит меня сюда утром, а вечером забирает домой. Эта машина там уже третий день стоит.
— Эй, ребята! — крикнула вдруг Санчес. — Подойдите-ка сюда!
Хок и Хендерсон подошли к Эллите, которая склонилась над багажником «Новы».
— Чувствуете запах? — спросила Санчес.
Хендерсон нагнулся, принюхался к багажнику и широко улыбнулся Хоку Мозли:
— Понюхайте, сэр! Сделайте такое одолжение!
Хок присел на корточки и втянул в себя воздух, прильнув к багажнику. В нос ему ударило неповторимым запахом нечистот и смерти. Выпрямившись, он улыбнулся Хендерсону такой же брутальной улыбкой.
— Вы остаетесь здесь, — сказал Хок, — а я пока вызову патрульную машину.
— Не выйдет, — сказал Хендерсон. — Иди-ка ты домой, Хок! Мы сами обо всем позаботимся. Ты сейчас в отпуске. Помнишь?
— Он прав, Хок, — поддакнула Санчес. — Мы тут провозимся не меньше часа. Пока патруль приедет, пока получим ордер... Иди домой. Пожалуйста!
— Но я хотел посмотреть...
— А то я не знаю! — сказал Хендерсон, озорно толкнув Хока в плечо.
— Ладно, — покорился, наконец, Хок. — Пойду. Позвоните мне завтра, Санчес. Мне надо кое о чем с вами...
— Я позвоню, — пообещала Санчес. — Но сейчас бы вам действительно не мешало отправиться домой.
— Билл, звони и ты!
— Позвоню, позвоню... Пока, Хок!
Хок вернулся на автостоянку, сел в машину и поехал домой. Эллита Санчес прислонилась к багажнику «Новы», а Хендерсон вернулся в магазинчик — скорее всего, чтобы позвонить.
Хок направился на Бискейн-бульвар, потом повернул на север и по дамбе отправился в Майами-Бич. Хок чувствовал себя немного виноватым: он едет домой, а Хендерсон и Санчес торчат у машины с трупом. Хок опустил щитки, чтобы утреннее солнце не било в глаза, и помчался к отелю «Эльдорадо», где его на входе уже поджидал со свежими салфетками старик Цукерман.