Маятник Судьбы
Шрифт:
Войти, разоружить, обездвижить – и сделать все бесшумно.
Если кто-то скажет, что это возможно, я буду сильно удивлен.
Я вынимаю пластиковый пузырек-распылитель, направляю струю на ключ. Он покрывается мелкими капельками смазки – теперь замок не будет так скрипеть.
6
– Работаем чисто или грязно? – спрашивает Франсуаз.
– Как тебе больше нравится.
Она улыбается и вынимает из-за пояса оба ствола.
Они
Франсуаз называет их презервативами и постоянно бурчит, что так оружие носить неудобно.
Франсуаз любит устраивать шум.
Я вставляю ключ в замочную скважину, на лице Франсуаз застыло сосредоточенное выражение.
Я выбросил за этот тюбик полторы тысячи динаров. Посмотрим, стоил ли он того.
Я поворачиваю ключ, замок не скрипит.
Я распахиваю дверь и отхожу с линии огня.
Комната не должна быть большой, но может такой оказаться.
Секунда на то, чтобы определить, сколько человек внутри, кто из них вооружен, кто собирается подать голос.
Но самое главное – кто они.
Каждый человек внутри должен быть идентифицирован как террорист, до этого огонь открывать нельзя.
Идентифицирован по нашим источникам – они самые надежные.
Человек стоит у окна, застегивая рубашку. Он делает это снизу вверх, чего я терпеть не могу.
Это один из шести убийц, которые должны здесь находиться.
Франсуаз посылает ему пулю в сердце, и еще одну – в правое плечо.
Это необходимо для того, чтобы уравновесить силу удара. Иначе он вылетит в окно, выбивая стекла, и приземлится на асфальте где-нибудь на улице.
А мы ведь не хотим, чтобы он свалился кому-нибудь на голову.
Он успевает повернуться и увидеть холодные глаза девушки.
Пуля попадает ему в плечо уже после того, как Франсуаз его убила.
Он проворачивается на месте, точно танцор, и падает, гак и не застегнув рубашки.
Я стою за дверью, и стена закрывает мне комнату справа и слева. Но я слышу шаги человека и скрип деревянного стула.
Один поднимается на ноги, другой устремляется к двери.
Он растерян – иначе не стал бы перемещаться по прямой, а залег бы, достал пистолет и прицелился.
Франсуаз входит в комнату, разводя руки. Пуля с легким свистом входит в голову человека на стуле. Он кряхтит и опрокидывается вместе со стулом.
Пистолет падает на пол – мужчина даже не успел сжать его в руке.
Почти одновременно Франсуаз нажимает на второй спусковой крючок.
Я захожу следом за ней и вижу, как третий убийца хватается за горло, из которого двумя струйками вырывается кровь. Он пытается что-то сказать, разевая рот. Франсуаз всаживает в него пулю.
Он прислоняется к стене и обмякает.
Франсуаз наблюдает за ним, пока он не затихает.
Трое мужчин лежат в гостиничном номере, их тела пробиты пулями, а они даже не успели позвать на помощь.
Две двери – одна направо, другая налево.
Одна в ванную, другая в спальню.
Еще предстоит выковырять из стен пули.
Я указываю Франсуаз на дверь в ванную, сам приближаюсь к двери в спальню.
Пружины скрипят, кто-то смеется.
Франсуаз выходит из ванной. У нее слегка разочарованный вид – она никого не нашла.
– Захлопни пасть, шлюха, – слышу я из спальни. – Эй, братва, чего замолкли?
Франсуаз пересекает комнату менее чем за две секунды. Теперь предстоит войти и разрядить ситуацию до того, как преступники забеспокоятся и схватятся за оружие.
– Там девушка, может быть, не одна, – шепчу я.
– Девушка? Шлюхи не бывают девушками, – презрительно отвечает моя партнерша.
Она выносит дверь ударом ноги, я вхожу.
Мужчина сидит на постели, обнимая за плечи голую девицу. Та хлопает искусственными ресницами и хочет о чем-то спросить.
Еще одна девица лежит на кровати.
Второй мужчина стоит и тянется к пистолету.
Я пробиваю ему левый глаз, но его по-прежнему нельзя ни с кем спутать – это он был правой рукой лидера террористов.
Девица, сидящая на кровати, кричит.
Это не страшно – проститутки здесь часто кричат. Иногда потому, что их трахают, иногда потому, что бьют, часто – из-за действия наркотиков.
Но уж не потому, что счастливы.
Я направляю дуло пистолета на человека, который сидит рядом с ней.
– Руки на одеяло, приятель, – предлагаю я. Он повинуется, его зубы стучат.
Девица, лежащая на кровати, мелко дрожит. Мне хорошо видно, что она тянется под подушку.
Я позволяю ей вынуть пистолет и только тогда всаживаю пулю в подбородок.
Она тоже есть в моем досье – она шестая.
Другая девица – местная шлюшка.
Человек на кровати тихо подвывает.
– Одевайся, – говорю я. – Станешь теперь заниматься политикой в тюрьме.
7
Человек, который сидел сейчас перед нами за низким, грубо отесанным столом, звался Овном, по знаку Зодиака, или Крепким. Он никогда не выпускал из правой руки револьвера, а из головы – мыслей о свободе, которую он хотел принести в Республику Эатею.
На то, скольким свирфнеблингам суждено погибнуть в результате переворота, о совершении которого мечтал Овен, и сколько уцелевших навсегда сгинут в устроенных им концентрационных лагерях, – ему было плевать.
Овен предпочитал мутить воду на Золотом побережье, промышляя мелкими террористическими актами. Он пытался расширить сферу своего влияния, но не преуспел в этом.