Майданутые. Том 1. Раскол (Украина 2013 года). Кн.1 Братья

Базалук Олег Александрович

Завтракали весело. Смеялись над осипшим голосом Олега, над его шутками, забавным поведением детей. Это все очень напоминала его семью, правда в далеком прошлом. В последние годы семейной жизни, когда в дом пришёл достаток, дети выросли и забот убавилось, все изменилось к худшему: каждое утро начиналось с крика жены. И этот крик на полусонных и таких же нервных взрослых дочерей, начинался из-за мелочи: из-за разбросанных вещей, неубранной за собой посуды, волос, оставленных в расческе, из-за некормленой собаки. Он до того въелся в их семейный быт, что стал стрессовой нормой, от которой еще полусонный мозг заранее научился защищаться: встречным криком у Олега, истерическим плачем у Насти или непробиваемой отрешенностью у Эли. И если бы не возможность сравнения, они бы с этим так и жили, принимая за норму то, что не должно присутствовать в семейных отношениях. Но сравнивая тональность общения в своей семье с тональностью общения в семье старшего

брата, или в семье профессора Фатхутдинова, с которым Олег особенно близко сошелся в последнее время, он понимал ненормальность отношений, к которым скатывалась его семья. Перешагнув сорокалетний промежуток жизни, Олег Аникиевич вдруг ощутил подступившую внутреннюю усталость, образовавшуюся внутреннюю брешь, в которую эмоциональность жены стала проникать и отравлять существование. И если раньше, борясь по жизни за свое место под солнцем, Олег Аникиевич не только надежно сохранял свой внутренний мир от внешнего воздействия, но и распространял равновесие и гармонию души на семейные отношения и быт близких людей, то в последнее время он стал чувствовать свою беззащитность перед эмоциональностью жены. Если раньше её неуравновешенность не только не задевали его, а наоборот, вызывали улыбку и смех, то однажды сравнив своё поведение с поведением старшего брата, Олег Аникиевич с ужасом констатировал, что он начал превращаться в такого же вспыльчивого, задерганного и эмоционального человека, как и его супруга. Ему все тяжелее давались взвешенные решения, он стал чаще поддаваться порывам, настроениям и блажи. Понимание нездоровых отношений в семье, собственной эмоциональной разбалансированности, а также, обнаружение в себе пробуждающегося безумия, пробудило в Олеге Аникиевиче неимоверную тягу к тишине и покою, уединению и забытью. Именно с этого началось его отчуждение от семьи: сначала от жены, а потом от так и не понявших и не принявших его отступничества дочерей. Именно из-за этого он начал предпочитать шумные компании уединению в своей однокомнатной киевской квартире или на берегу океана. Он лечился, а возможно и доживал, стараясь успеть воплотить в жизнь творческие проекты, которые рождались в его голове. Он спешил жить, но уже не в формате служения семье (жене и детям), строительства собственного бизнеса или карьеры в науке, а именно в возрождении внутренней гармонии между неиссякаемыми творческими планами и их воплощением в жизнь.

В Тамаре Олег Аникиевич почувствовал родственную душу: она также как и он стремилась к уединению, к посвящению своих внутренних потенциалов чему-то одному и важному. Но если Олег Аникиевич реализовывал себя в посвящении творчеству, то она обретала внутреннюю гармонию в посвящении ему, заботе о нем. По эмоциональному накалу, самоотреченности и самопожертвованию эти посвящения мало чем отличались друг от друга. Как Тамара ничего не требовала от Олега взамен, а только отдавалась заботе о нем полно и безвозвратно, так и Олег ничего не требовал от творчества, а только посвящал себя и свою жизнь служению неиссякаемого потока идей и мыслей. Связь этих казалось несовместимых предназначений двух уже взрослых и состоявшихся людей, не только притягивала их друг к другу, но и выводила внутренний мир каждого из них на новые уровни совершенства. Они помогали раскрываться друг другу: Олег Тамаре как женщине, Тамара Олегу как художнику, который перестал истощать свою нервную систему чувственно-эмоциональными крайностями, а успокоившись и расслабившись, отбирал в ней лучшее и заслуживающее.

– Какие у тебя планы на сегодня? – Тамара ловила каждый его взгляд, опережала каждое движение, и это проникновение в его личную жизнь не напрягало, а наоборот, расслабляло, радовало и умиротворяло.

– Нужно с братьями созвониться, согласовать с ними. До воскресенья до вечера я свободен. В 19.30 в воскресенье у нас поезд. – Олег Аникиевич потянулся за телефоном. Где-то в глубине души он понимал, что Тамара ожидала от него такого же встречного вопроса, но он его не задал, потому что знал, что выбирая между времяпровождением с ней или с братьями, он выберет братьев, поэтому не хотел причинять ей боль.

Остальные Беленчуки уже встали. Договорились о встрече в 14.00 возле главного входа в Московский зоопарк.

Глава 10

Владимир Аникиевич Беленчук Москву любил. Она нравилась ему в любое время года. Он до сих пор жалел, что в 1995 году пошел на поводу у жены и перевелся в украинскую армию. Хорошо хоть сына отговорил и заставил поступить в военное училище на территории России. С каждым годом, сравнивая свои достижения и достижения сына, наблюдая за развитием вооруженных сил России и Украины, Владимир Аникиевич недобрым словом вспоминал супругу. Честно признаться, он и развелся с ней по причине неудовлетворенности службою. Наблюдая за тем, как на фоне разваливающейся и разворовывающейся украинской армии растет мощь российских вооруженных сил, как офицеры его уровня

получают генеральские звания и прилагающиеся за заслуги материальные вознаграждения, Владимир Беленчук все больше ненавидел свою жену. Армия в его жизни занимала все: он жил ею, кормился ею и реализовывал себя в ней. Перевод в украинскую армию Владимир Аникиевич Беленчук считал своею единственной и самой большой ошибкой в жизни.

За 18 лет службы в вооруженных силах Украины Владимир Аникиевич получил только одно звание – полковник. Сын за это время прошел пять ступеней: от лейтенанта дорос до подполковника.

Сыном Владимир Аникиевич Беленчук гордился и чем мог, помогал ему. Но когда задумывался о своей судьбе – сильно расстраивался. Владимир Беленчук стоял у истоков организации генерального штаба Украины. За это время сотни грамотных, честных и патриотично настроенных офицеров сами ушли или их уволили в запас, а на их место потоком хлынули офицеры новой формации: мелкие воришки, халтурщики, демагоги. Не все конечно (встречались и приятные исключения), но подавляющее большинство офицеров, с кем по службе сталкивался полковник Беленчук, и в подметки не годилась тем профессионалам, которых он знавал в генштабе вооруженных сил СССР и на кого равнялся сам.

Текучесть кадров и раздутый штат в генеральном штабе Украины удивляла. Армию окрасили в политические флаги и с каждой сменой политического руководства в стране, менялся не только Министр обороны Украины и начальник Генерального штаба, но и большая часть руководства рангом ниже. Отсутствовала преемственность стратегии развития вооруженных сил Украины, понимание направлений реформирования управления и структуры армии. Единственное, что не только сохранялось и передавалось от одного Министра обороны к другому, но и развивалось, так это коррупционные схемы, позволяющие новым военным чиновникам как в сказке обогащаться не по дням, а по часам, во вред интересам армии и государства.

Владимира Аникиевич Беленчука и еще с десяток чудом сохранившихся «белых ворон» не претендующих на руководящие должности, но тянущих всю черновую работу, в генштабе Украины держали для блезиру, чтобы хоть как-то имитировать видимость штабной работы. После Оранжевой революции нашлись умники, которые и на них умудрились повесить ярлык «кучмистов» (в Украине законы не действовали; если ты не входил в какой-то властьимущий клан, под кем-то не работал, могли запросто придраться и без причины уволить). Совершенно далекого от политики полковника Беленчука вывели за штат, но уволить в запас не успели: самых активных представителей оранжевой революции от армии перевели с повышением, а те, кто задержался, поняли, что без Беленчука и еще с десяток «кучмистов» работать в генштабе некому. Через полгода без лишнего шума, компенсировав моральный ущерб небольшим повышением оклада, их всех вернули на службу на прежние должности. Всё вернулось на круги своя, в том числе и старые коррупционные схемы в армии.

Пока воинское начальство (всех рангов!) независимой Украины, пользуясь безнаказанностью, а порой и поддержкой со стороны первых лиц государства, наживалось на распродаже имущества воинских частей, земель и должностей, Владимир Аникиевич Беленчук продолжал честно служить новой родине, довольствуясь после развода с женой комнатой в общежитии и полковничьей зарплатой. В Украине он привык ко всему: к смутам в головах людей, продажности политиков и военных начальников, халатности в работе, покровительству, обесцениванию офицерского звания. Единственно, чего он не допускал, чтобы это все касалось его. Он жил по своим принципам, никому их не навязывая, но сам строго им следуя. Возможно, поэтому его сторонились, обделяли повышениями и наградами, но признавали в нем ценного работника и не увольняли.

Полковник Беленчук курировал в генштабе сотрудничество с НАТО. Он установил теплые доверительные отношения с натовскими штабистами, часто ездил в заграничные командировки и на большее даже не претендовал. Если в Украине интеллект, эрудиция и светлая голова Владимира Беленчука никого не интересовала, то в штабе НАТО он пользовался заслуженным авторитетом. К удивлению часто меняющегося украинского генералитета, полковника Беленчука (этого бедного чудака без роду и племени!) периодически награждали высокими воинскими наградами государств НАТО. В отличие от украинских наград их нельзя было купить, но они не давали никаких льгот на территории Украины.

Идея собраться семьей в Москве как в старые добрые времена пришла в голову Владимиру Аникиевичу сразу после того, как он узнал о своей командировке в Генеральный штаб России. Он сначала поделился ею с Олегом, а после с Сергеем. Решилось все быстро и даже более масштабно, чем он планировал. Вместе с братьями в Москву поехали и их дети. Вчерашний семейный вечер в грузинском ресторане – наверное, самое яркое событие в его жизни за последние несколько месяцев. Общение с сыном, с братьями и их семьями доставляло Владимиру Аникиевичу неимоверное удовольствие, потому что только в семейном кругу он мог открыться, довериться и выговориться.