Майло Тэлон
Шрифт:
Добравшись до Уэрфано-Ривер, мы двинулись по ее руслу, где оставалось очень мало воды, на юго-запад, в сторону каменистых холмов.
Холеные лошади в прекрасной форме давали нам шанс добраться до холмов. Но что потом? Нам не позволят скрыться и выйти из игры, где на кону стояло пять миллионов долларов и стоимость железной дороги. Мне-то эти пять миллионов не нужны. Возможно, я сумасшедший, возможно, когда постарею, поумнею, но все, о чем я мечтал, — это хороший конь, расстилающаяся передо мной земля и никаких преследователей сзади.
По-моему, нет ничего лучше, чем взобраться на высокий гребень и, сидя в седле, ощущать, как ласковый ветер приносит запах сосен из лежащих внизу долин, видеть, как сверкает солнце на далеких снежных вершинах. Мне ужасно хотелось попробовать студеной воды из неизвестных горных ручьев, половить рыбку в заводях горных речушек и оставить Свои следы на этой прекрасной, нехоженой земле.
Мы молча ехали по тропе. Я не люблю разговаривать, когда еду по тропе, и Молли, должно быть, почувствовала это или у нее самой было похожее настроение. Прежде всего, когда много болтаешь, не можешь прислушиваться к посторонним звукам. Узкая тропа не позволяла нам вести коней рядом. Не произнося ни слова, мы любовались сменяющимися пейзажами, наблюдая, как наливаются пурпуром холмы, как вытягиваются длинные тени в каньонах.
Никто лучше меня не знал, что горы легко становятся ловушкой. В одном горном хребте редко бывает больше двух-трех перевалов и нескольких троп. И уходить с проторенной дороги в горах рискованно. Тропа обязательно куда-то приведет, а если ее нет, то и идти некуда. Можно прошагать несколько миль по скалам, а потом вдруг выйти к пропасти высотой в тысячу футов или больше и проделывать весь путь обратно.
Я не сомневался, что нас с Молли хотели убить, особенно Молли. Если бы я смог увезти ее куда-нибудь, где она пожила бы в безопасности, тогда я попытался бы найти способ все поправить. Больше того, я выполнил свою работу. Я нашел Нэнси Хенри, или Альбро, или как ее там еще, и она оказалась той девушкой, которую я знал когда-то как Энн. Теперь я не считал себя обязанным защищать Энн. И она, и Джефферсон Хенри хотели запустить руки в один котел с золотом, они стоили друг друга.
Молли представляла для них угрозу, потому что знала о прошлом Энн. Но если Молли владела тайной денег Альбро, ее смерти хотела не только Энн.
Пабло говорил мне о старой, заброшенной тропе, огибавшей пик Сент-Чарльза, по которой я мог выйти к истоку Офир-Крик и объехать вершину Дир-Пик.
Уставшие до смерти, мы разбили лагерь у Офир-Крик, к западу от Дир.
Сварив кофе, я затушил костер, и мы проехали еще с милю. Напоив лошадей, я привязал их на небольшой поляне среди деревьев. Единственным живым существом, которое мы заметили, была сойка, прыгавшая по лагерю и подбиравшая упавшие кусочки пищи.
Никто из нас двоих не мог уснуть, хотя мы здорово устали.
— Майло? Я боюсь.
— Да, нас преследует подлая банда.
— Но Мэгги! Я почему-то думала…
— Когда в горшке столько меда, к нему всегда слетаются пчелы. Мэгги такая же, как все, у нее нет денег, чтобы жить, как ей хочется и где хочется. Вот она и старается их добыть. Пять миллионов золотом плюс собственность железной дороги! Когда речь заходит о такой сумме, никому нельзя доверять.
— Даже вам?
Мне? Прежде чем ответить, я подумал немного.
— Мне вы можете доверять, потому что у меня не хватает здравого смысла быть жадным до денег. Может, такое время и наступит. А сейчас я счастлив тем, что смотрю на эту землю с седла своего коня. Когда в долинах станет тесно, вот тогда придется думать о богатстве.
— Чего вы хотите от жизни, Майло?
— Поездить по стране, подыскать себе место для ранчо, как сделал Па. Встретить хорошую девушку, которая не станет бредить богатством. Жениться, растить детей, сажать цветы и разводить лошадей. Заготавливать сено и мясо, чтобы их кормить. Некоторым нужны огни городов, восхищение женщин и слава, которая приходит с успехом. А я мечтаю, чтобы передо мной бежала тропа, открывался красивый вид с вершины холма и пах смолой дым костра.
— Вам легко быть счастливым.
— Наверное. Иногда люди пытаются взять от жизни слишком многое. У меня есть брат. Он жаждет успеха. Старается пробиться наверх. И наверняка окажется там. Но есть другие радости. Я — за простые удовольствия.
— Вы думаете, нас будут преследовать?
— Ага. Точно будут. Они— постараются угадать, куда мы направляемся, а потом попытаются отрезать нас. Вот тут мы должны их перехитрить: сначала убедить, будто они правильно угадали наши планы, а потом уехать в другое место.
— Я начинаю ненавидеть их!
— Не надо. Не стоит, Молли. Я ни к кому не испытываю этого чувства и никогда не испытывал. Человеку кажется, что он делает то, что обязан, даже если ошибается. Сами поступки приведут его к тому или иному финишу, так что не стоит тратить силы на эмоции. Если необходимо, стреляйте в противника, но ненавидеть его нельзя.
— Вы странный.
— Не совсем. Я всего лишь предпочитаю ясность в отношениях. Если на меня нападают — защищаюсь. Если за мной охотятся — я считаю, что имею право открыть ответную охоту. Вот и все. Теперь пора немного отдохнуть. Перед рассветом встанем и поедем точно на север. Обогнем с запада Гобблерс-Ноб и последуем дальше мимо Хардскреббл-Маунтин. Я не очень хорошо ориентируюсь в этих горах, но там есть тропа, которая спускается по Оукс-Крик. Туда мы и направимся.
«Туда мы направимся, — сказал я себе, — но не поедем».
Соорудив ложа из сосновых иголок и травы, мы спокойно проспали всю ночь. Никто нас не побеспокоил. А хорошо выспавшись, перед рассветом отправились в путь.
Когда мы встали, было еще холодно и темно. Стряхнув с себя сосновые иголки, я оставил Молли заниматься утренним туалетом, отвязал лошадей и отвел их на водопой. Пока они пили, стоял, дрожа от ночной прохлады, и смотрел на исчезающие звезды.
Мой конь поднял голову, с его губ капала вода.
— Пошли, мальчик, — тихо позвал я. — У нас впереди длинный день.
Он повернул голову, ткнулся в меня носом, и я почесал его между ушей. Это были великолепные животные, и мне будет жалко расставаться с ними, но отпустить их необходимо. Мэгги и так имела все основания подать на нас в суд за конокрадство.
Молли следила, как я седлаю лошадей.
— Майло, мы уйдем от них?
— Уйдем, — пообещал я твердо и пожалел, что не чувствовал такой уверенности, какую постарался придать своему голосу. Преследователей было слишком много, и они лучше знали местность.