Майская гроза
Шрифт:
Мои пальцы сами сжались на ручке двери, сердце колотилось, как сумасшедшее. Снова что-то скрипнуло, по коридору быстро прошуршали удаляющиеся шаги. Если я чуть-чуть приоткрою дверь... Нет! Я отступила, отерла взмокшую ладонь. Не хочу в это вмешиваться! Кто бы это ни был, вряд ли он приходил с добрыми намерениями.
Из-за ночных треволнений я проспала завтрак, так что просто выпила чаю в номере и вышла пройтись. Аллея возле главного корпуса была обсажена высоченными березами, в их растрепанных ветках залихватски чирикали воробьи. Одуряюще пахло мокрой землей и талым снегом.
– Доброе утро, Алина, - он обернулся.
Девушка мне только кивнула, сердито размазывая кулаком слезы.
– Конечно, теперь все ее жалеют!
– горячо всхлипнула она.
– А сколько крови она мне попортила! Что я ни сделаю - все ей не так! Музыка не та, оформление не то, это скучно, это примитивно... Ко всему придиралась! И всегда с такой улыбочкой, будто я должна быть благодарна за науку! Бесит - жуть!
– Да, благодарность - страшное чувство, - согласилась я, вдруг остро вспомнив свою маму.
Лжедмитрий хмурился и молчал. Марина всхлипнула еще раз и вдруг выпрямилась, заледенела:
– Я знаю, о чем шепчутся эти курицы, - она вздернула подбородок.
– Ну и пусть, мне плевать! Уволюсь на фиг. Вот сегодня же и уеду.
Она развернулась и удалилась походкой оскорбленной королевы. Маленький храбрый воробей, попавший в чужую стаю. К моему удивлению, Лжедмитрий не пошел ее утешать, вместо этого он раздобыл у Елены ключ и потащил меня в номер Яны Григорьевны.
– Вы не верите, что это самоубийство?
– спросила я.
– В полиции только что получили результаты токсикологического анализа. Она отравилась. Стрихнином.
– Боже мой!
– только и могла я выговорить.
– Но почему?
На первый взгляд, в номере со вчерашнего дня ничего не изменилось. Только одно сразу бросилось мне в глаза:
– Фотоаппарата нет!
– Полиция вчера забрала, - успокоил меня Лжедмитрий.
– Фотик, кстати, качественный, его Павел Сергеич подарил ей пять дней назад. Яна с ним не расставалась. С фотоаппаратом, в смысле. В полиции думают, может, на снимках найдется что-нибудь. К счастью, вчера, пока кое-кто предавался меланхолии, я успел наладить контакт с местными "пинкертонами", и они сбросили Янины фотографии мне на телефон. Хотите взглянуть?
Я фыркнула было, но, прислушавшись к себе, с изумлением поняла, что моя меланхолия и жгучая обида на весь мир действительно прошли.
Яна фотографировала часто и помногу. За вчерашний день набралось больше десятка снимков: с прогулки, из столовой, несколько селфи перед зеркалом в номере. Мне снова стало неловко. Обычно человек делает такие кадры,
Я поспешила вернуть телефон Лжедмитрию, который не терял времени даром и внимательно осматривал номер:
– Почему она заперлась на щеколду, да еще днем?
– пробормотал он.
– Разве одного замка недостаточно?
Сбитая щеколда вместе с щепками от косяка так и валялись на полу.
– Может, замок не работал?
– возразила я.
– Эти автоматические замки часто ломаются.
– Замок был исправен, - Лжедмитрий ткнул пальцем в выщербленный косяк.
– Его выбил я, когда вчера ломился в дверь. Замок и щеколду, хм...
Он еще раз цепким взглядом мазнул по комнате:
– Я же бухгалтер, Алина. Привык, что все должно сойтись цифра к цифре. А здесь что-то не сходится, шкурой чую...
Да, самоубийство с энергичной веселой Яной Григорьевной как-то не вязалось. С другой стороны, что мы о ней знаем? Мало ли какие несчастья могут быть у человека? Иногда так заманчиво представить, что ты просто перестаешь быть, и все твои сложности не имеют больше никакого значения...
– Может, у нее были проблемы со здоровьем, - я пожала плечами.
– Или нелады на работе. В полиции выяснили, кем она работала?
– Заведовала Центром детского творчества в Городе. Путевка в "Сосны" - подарок от благодарных родителей за победу детишек в каком-то конкурсе. Стойте-ка! Вчера на столе лежал ежедневник, бордовый, в твердой обложке.
– Наверное, его тоже ребята из ГУВД забрали.
Лжедмитрий снова схватился за телефон:
– Сейчас уточню. Если так, то нам нужны фотокопии последних страниц. Интересно, а это что? Яна собиралась на досуге заняться лепкой?
На тумбочке среди флаконов стояла керамическая мисочка с загустевшей зеленоватой массой. Я потрогала ее пальцем, понюхала содержимое.
– Это альгинатная маска, уже высохшая.
На лице Лжедмитрия не отразилось и тени понимания, так что я сочла нужным пояснить:
– Очень полезна для кожи. Продается в порошке, ее нужно развести теплой водой до сметанообразного состояния и нанести на лицо. Думаю, Яна Григорьевна собиралась навести красоту перед праздничным вечером.
Мы замерли, глядя друг другу в глаза. Какая-то мысль давно настойчиво стучалась в подсознание, и наконец у меня хватило смелости произнести ее вслух:
– Она не покончила с собой. Никто не станет полчаса возиться с этой дурацкой маской, чтобы потом просто лечь и умереть!
– Значит, ее убили.
– Но как?
– Возможно, убийца заставил ее принять яд. Или подсунул стрихнин под видом чего-то безобидного, хотя это вряд ли, учитывая его горечь...
– А потом покойница встала и аккуратно заперла дверь и окно? Стрихнин действует быстро! Убийца не успел бы покинуть комнату!
– Мда, над этим нужно подумать, - согласился Лжедмитрий. И задумался.
А я тем временем собиралась с силами, чтобы еще кое о чем рассказать. Ох, как неприятно сознаваться в трусости, но делать нечего: