Майский поцелуй
Шрифт:
Я обернулась. Светловолосый и его товарищ улыбались. Не обиделись?
— Это вы? Ты написал? — смущенно спросила я у светловолосого.
— Нет, автор — вот. — И он хлопнул товарища по плечу. Я перевела взгляд на второго художника и замерла. Он тряхнул головой, челка взлетела, и я увидела его глаза, темные, с искоркой на радужках, и тень от ресниц на щеках…
— Вам понравилось? — спросил он.
— Знаете, как-то неожиданно, — быстро взяв
Светловолосый снова усмехнулся.
— Интересуешься живописью? — спросил он.
Я солидно кивнула.
— О, как это приятно, — воодушевился светловолосый, — может, и о моих работах что-нибудь скажешь?
— Ну, я не такой уж знаток. — На самом деле я просто струхнула, одно дело разговаривать с дилетантами, и совсем другое — с профессионалами. Да они в два счета раскусят меня!
— Молодец. — Светловолосый удовлетворенно кивнул. — А то я уж подумал, ты одна из этих. — Он покрутил в воздухе пальцами. — Вадим. — Он протянул мне руку. Я с удовольствием пожала ее.
— Яна.
— Евгений, — представился автор понравившейся мне картины. Мы тоже обменялись рукопожатиями.
Потом поболтали немного, художники рассказали о себе, я — немного о себе. Нашли девчонок, я и их познакомила. Вадик оказался веселым и вполне компанейским парнем. А Женя, тот больше молчал и скоро простился, у него были какие-то дела.
Вадик остался с нами. Мы и в кафе посидели, и погуляли, и телефонами обменялись. С тех пор подружились. Сначала я даже думала, что нравлюсь ему, но ошиблась. Точнее, я ему нравилась, но просто как человек, как друг. Оказалось, что и живем мы в одном районе, от моего до его дома вполне можно дойти пешком.
Мне нравилось иногда приходить к нему, я могла часами просиживать в его комнате, слушать его байки или просто наблюдать, как он работает. Если у него было настроение, конечно. А было оно у него не всегда. Он честно предупреждал меня: я не в настроении. И я не обижалась.
Мне очень хотелось, чтоб Вадик нарисовал меня. Но он никогда не предлагал ему позировать. И вот я дождалась и поэтому страшно гордилась собой. Быть музой художника — в этом что-то есть. Еще неизвестно, кем был бы Сальвадор Дали без своей Галлы!
Я размечталась. И забыла о неудобном стуле и напряженной спине.
Между тем Вадик закончил делать наброски.
— А ты молодец, — похвалил он. Я была счастлива!
В тот день мы договорились о времени следующего сеанса.
Я ждала с нетерпением, когда же Вадик приступит к настоящей работе.
После первого сеанса Вадик стал часто приглашать меня. И я бежала к нему, отбросив другие дела. Все, кроме Лехи, конечно.
И вот наконец он усадил меня спиной к зеркалу, установил подрамник с холстом и принялся за работу. Иногда он вступал со мной в беседу. Говорил, что так он помогает мне оживить лицо.
Однажды я спросила, что он думает об искусстве.
— Искусство? — Вадик наморщил лоб. — Да ничего я не думаю. И слово-то какое дебильное. Искусство — искус или искусственный? Ненастоящий, что ли? А может, греховный? Нет, не нравится!
Его рассуждения озадачили меня.
— А как же ты называешь то, чем занимаешься?
— То, чем я занимаюсь, — есть творческий процесс. — В его голосе появились менторские нотки. — Способность к творчеству — это то, чем бог наделил человека, когда сотворил его по образу и подобию своему. Так что человек, он как бы соучастник, со-творец.
— Ого! — восхитилась я. — Высоко метишь!
— А иначе нет смысла, — отозвался он.
— Ну да, может быть…
Теория Вадика радикально отличалась от Лехиной. А чего я ожидала?
Закончив работу, Вадик, как обычно, набрасывал на полотно тряпку и выпроваживал меня до следующего сеанса. Смотреть на неоконченную картину категорически запрещалось. Я изнывала от нетерпения, но помалкивала. Я же знаю, как трепетно относится Вадик к своей работе. Люди искусства — они особенные.
Как-то я спросила его о Жене.
— Жека? Да все нормально. Классный он парень, я тебе скажу.
— Он мне тоже понравился, — призналась я.
— У тебя же вроде есть кто-то?
— Ну да… Я не в том смысле, просто понравился. — Я поймала себя на мысли, как будто оправдывалась.
— Кстати, пока не забыл, у нас скоро выставка, придешь?
— Так ты к выставке портрет готовишь? — с замиранием сердца спросила я.
— Угу…
Конечно, я пришла на выставку. Вадик встретил меня у входа, проводил в зал. Там было довольно много народу. Как я догадалась, студенты и их друзья и родственники, ну и преподаватели, конечно.
Вадик нашел Женю и попросил его за мной присмотреть, а сам куда-то смылся. Я почему-то смутилась, не знала, куда деть руки. Женя, кажется, тоже чувствовал себя не совсем уверенно. Мы бродили по залу, рассматривая творческие работы, Женя рассказывал о художниках, я слушала. Потом вспомнила:
— Жень, где картины Вадика?
— Идем, — сказал он.
Портрет висел не совсем удачно, на него падала тень, и он казался темным, почти черным, наверное, поэтому я не нашла его сразу.