Майя Кристалинская. И все сбылось и не сбылось
Шрифт:
Со временем Флор доказал ей, что ему достает не только таланта, но и упорства — не напрасно ведь он считается претендентом на королевский шахматный трон номер один, путь к которому могут осилить только недюжинные умы и упрямцы. Начались встречи, они были вначале частыми, потом уже ежедневными, и Раиса не замечала ни миниатюрности предмета своего увлечения — рост и субтильность вполне компенсировали постоянная элегантность, корректность в обращении, заботливость и сияющие глаза. Когда он смотрел на нее, глаза, казалось, говорили: «Что вам угодно, мадам? Я сделаю для вас все, что пожелаете. Я вас безумно, безумно, безумно люблю…»
И вот настал момент, когда было принято обоюдное и бесповоротное решение: жить вместе. Дело оставалось «за малым»: сообщить обо всем мужу
Супруги расстаются в двух случаях — или когда у нее (у него) появится другой (другая), или когда брак уже исчерпал себя и дальнейшее пребывание под одной крышей становится бессмысленным и тягостным. Сам момент расставания, особенно в первом случае, тоже не блещет разнообразием: либо чистосердечное признание одной из сторон, которое может привести к бурной сцене с непредсказуемым финалом, либо тихое исчезновение в отсутствие супруга (супруги) с нехитрыми пожитками, наспех брошенными в чемодан, и лаконичная записка на столе с объяснением причин исчезновения. Раиса избрала второй путь, возможно подсказанный ей любимым Саломоном. Ее, теперь уже бывший, муж примчался к родителям Раисы и, потрясенный, плакал: «Как же я буду без Райки?» Рае же ничего не оставалось, как уповать на Соломонову мудрость.
Новый муж считал, что ни одна из выигранных им шахматных партий в сравнение с этой победой не идет.
Гроссмейстер Сало Флор был человеком редких способностей и душевных качеств, и вряд ли нашелся бы во всем мире человек, который мог говорить о нем дурно. Он жил в Чехословакии (родился на Украине, в Ивано-Франковске, тогда — Станиславе), шахматы рано стали его увлечением, а затем и смыслом жизни. Его одаренность в игре на шестидесяти четырех клетках была несомненна и вскоре подтвердилась большими успехами маленького, но уже взрослого Саломона в серьезных турнирах, где участвовали лучшие гроссмейстеры Европы. Он неизменно занимал самые высокие места, благодаря чему его называли восходящей звездой, а в СССР уточняли — Запада. У нас шахматы любили все, даже те, кто не умел играть. Страну одолела «шахматная лихорадка» (во время одного из устроенных в Москве международных турниров, проходившего в Музее изобразительных искусств, никогда не видевшем такого скопления зрителей под своими сводами — куда там королям живописи до шахматных королей! — был даже снят фильм под названием «Шахматная лихорадка»; диагноз, поставленный фильмом эпидемии всесоюзного масштаба, был толчен). К своим мастерам страна относилась так же, как к героям-полярникам, героям-летчикам и пограничнику Карацупе. В СССР была своя восходящая звезда, ей — а не Флору — прочили шахматный Олимп, Миша Ботвинник. Между ними состоялся матч, который так и не выяснил, чья же звезда ярче, — матч закончился мирно.
Флор часто приезжал в нашу страну, выступал на международных турнирах. Во время одного из них он и познакомился с красавицей Раисой Кристалинской, а его друг из Венгрии, гроссмейстер Андре Лилиенталь, тогда же — с московской симпатичной девушкой Женей. Оба женились одновременно. Злые языки утверждали даже, что девушек им «подсунули» — если не НКВД, то шахматные патроны, чтобы два перспективных шахматиста-иностранца осели в СССР. Но это, конечно, домыслы; о том, как Флор познакомился с Раей, мы уже знаем.
Шел тридцать седьмой год. Сало Флор выигрывает один из престижнейших турниров, на конгрессе ФИДЕ он объявляется претендентом на матч с чемпионом мира Александром Алехиным.
В конце тридцатых Флор вынужден был уехать из Чехословакии, прикарманенной Германией. Он мог поселиться в Америке — та гостеприимно открывала двери многим беженцам из Германии, в их числе были и Цвейг, и Томас Манн, и Брехт, — но предпочел другой полюс борьбы с фашизмом — СССР. И в первую очередь благодаря Раисе. Супруги Флор жили в Праге и часто наведывались в Москву. Приезжали они, разумеется, не с пустыми руками.
Собираясь в одну из своих поездок в Москву, Раиса купила чулочки и туфельки на девочку лет шести и спокойно положила их в чемодан. Эта покупка была замечена супругом и привела обычно добродушного Флора в негодование. Раиса потрясенно смотрела на мужа, побледневшего в гневе
И Флор успокоился. Он привык верить жене. В самом деле, почему не сделать подарка любимой племяннице? Конечно, согласился Флор.
…О Сало Флоре мне рассказывал Александр Рошаль, лучший наш шахматный журналист, главный редактор журнала «64»: его статьи отмечены превосходным знанием шахмат и тонким пониманием ситуаций вокруг шахматистов. Александр Борисович хорошо знал Флора как человека и как коллегу — шахматного журналиста, которым Флор был долгие годы, перо же свое пробовал еще в юности и оттачивал его всю жизнь.
Постепенно гроссмейстер Сало Флор оставил шахматы, в турнирах стал выступать все реже и реже (прослыл очень миролюбивым и даже носил титул «короля ничьих»), а вот в журналистике остался до конца своих дней, сотрудничая с самыми разными изданиями. Перо его со временем стало не любительским, а профессиональным, что и давало маленькой семье Саломона Михайловича средства к существованию. И чтобы существование это было безбедным, работать ему приходилось много. Был он человеком легким в общении, умел разговаривать с людьми, найти хорошее в каждом человеке. (Советское гражданство Флор получил в войну, в сорок втором году. Он узнал об этом, находясь в Тбилиси, где жил во время эвакуации, снимая роскошный номер в гостинице, предназначенный для иностранцев. О долгожданном решении правительства ему сообщил портье, когда Флор, вернувшись откуда-то, попросил ключи: «Поздравляю вас, господин Флор. Впрочем, вы теперь не господин, а товарищ. Только что передали по радио о предоставлении вам советского гражданства». Обрадованный Флор помчался наверх, в номер, бросился к телефонной трубке, чтобы поделиться радостью с кем-то из тбилисских друзей, и вдруг услышал в трубке холодный голос: «Товарищ Флор, вам следует освободить номер. Такие номера предоставляются только иностранцам!» Флор рассказывал об этом Рошалю с юмором, с обычным добродушием, но улыбка его при этом оставалась грустной.)
Вот таким был Саломон Михайлович Флор — маленький, почти миниатюрный человек с большим и добрым (как казалось многим, и не без основания) сердцем. Правда, когда речь шла об урезанном гонораре или о правке статьи без согласования с ним, он становился жестким. О жизни с Раисой Кристалинской он никогда не рассказывал, но те, кто бывал в их доме, не могли не заметить, что жена Саломона казалась замкнутой, молчаливой и очень далекой от шахматных забот мужа. Похоже, в семейной жизни ей чего-то недоставало. Да и трудно сказать, была ли их жизнь, несмотря на большую квартиру в «сталинском» доме на 2-й Фрунзенской, комфортной. Вполне возможно, что уже тогда намечался конфликт, который привел их к разрыву спустя много лет, когда любовь утратила свежесть. Страсть угасла, готовясь уступить место привязанности, которую создают общие дети, общие интересы и общий труд. В семье Флор не было ни первого, ни второго, ни третьего.
Что касается журналистики, то здесь у Флора бывали трудности со знанием русского языка: ему нужен был крепкий редактор, умеющий из высеченных автором искр — мыслей, наблюдений, острот — развести огонь — сделать яркую, острую и в то же время добрую статью. И такой редактор нашелся. Им оказалась женщина средних лет, жившая в том же доме, где и Флор, племянница Есенина, Татьяна Петровна Ильина. Деловые отношения нередко переходят в личные, так случилось и на этот раз, и мягкий, никогда никого не обижавший человек нанес сокрушительный удар жене, расставшись с ней и уйдя к другой. Чужая, жившая по соседству женщина оказалась более близкой, чем та, что находилась с ним бок о бок многие годы. «Так сложилось», — любил говорить Флор, объясняя, а вернее, не объясняя события, случившиеся в его нелегкой жизни. «Так сложилось», — говорил он, отойдя от практических шахмат. «Так сложилось», — вздыхал, озадачивая друзей известием о своем разводе.