Майя. Игрушка Шейха
Шрифт:
Его глаза фиксируются на мне. Переходят к Алии.
– Алия, оставь нас,- приказывает на киренаикском жестко и кратко.
Та молча кивает и тут же ретируется, бросая на меня то ли заинтересованный, то ли игривый взгляд. Но мне не до игр. Внутри растет напряжение и даже страх. Я машинально отступаю, чувствуя растущую тяжесть его присутствия на себе.
Дорогие мои, следующая прода в пятницу или субботу!
Глава 25
– Здравствуй,
– Добрый день… Мы ждали Вас позже…-стараюсь держать лицо. Не показывать свое смятение сейчас. Очень странные, смешанные чувства.
Хмыкает жестко.
– Расстроилась, что приехал? Весело тебе было?
Всматривается в мое лицо. Замечает подведенные глаза. Может быть, мне только кажется, но зрачки его глаз словно бы расширяются.
Подходит к дивану, небрежно поднимает коробку, которая Алия оставила на том самом месте, где сидела.
– Как тебе мои подарки?
Я нервно сглатываю. Конечно, он в курсе, что я все отвергла.
– Этот хотя бы понравился, раз коробка открыта?
– Я его не видела. Это Алия… открыла…
Говорю и опускаю глаза.
И почему я чувствую себя как проштрафившаяся школьница…
Нет, не как школьница. Как курица, которую вот-вот поджарят. Потому что он не просто сейчас зол. Он в ярости. Я буквально чувствую, какие искры от него отлетают…
– И что же в них не то? Чем я тебе не угодил? Почему ты оскорбляла меня раз за разом всю эту неделю? Унижала в глазах моих слуг… Не отвечала на мои звонки…
Манипулятор. Какой же он манипулятор. Сразу задал тон разговору так, что я должна оправдываться. Нет уж…
– У меня не было мотивации Вас оскорблять. Просто мы уже обсуждали это… Нам не о чем было говорить, шейх Тамер. И я не хочу быть Вам должной… Подарки не входили в число наших договоренностей… И…
– Мы это обсуждали… Еще до каких-либо договоренностей, Майя. Ты не перечишь и принимаешь мои подарки.
– Нет,- выдыхаю твердо.
Так же твердо стараюсь смотреть на него. Хотя это очень сложно…
Он замирает. Буквально на мгновение. А потом подходит близко-близко…
Глаза в глаза. Разглядывает. Я чувствую на себе его обжигающее дыхание. Его ноздри расширяются. Словно бы он принюхивающийся хищник.
– Я сейчас очень зол, Майя. Не нужно провоцировать меня еще больше. Будь хорошей девочкой. У тебя есть пять минут на то, чтобы одеть то, что в этой коробке…
Он в буквальном смысле бесцеремонно швыряет ее в мои руки.
Я чувствую, как начинаю краснеть. Знакомое чувство беспомощности и отчаяния обвивают звеньями, как змеиные кольца.
– Мы так не договаривались…
Он усмехается.
– Ты сейчас похожа на торговку на рынке… Выбиваешь лучшую цену… Договаривались- нет… Это нелепо! Я говорил, что буду проверять усвоенные знания, Майя. Считай, сейчас мы этим займемся… Для этого тебе следует переодеться…
– Вы издеваетесь…
Он хмыкает.
– Нет, баннута. Если бы я начал издеваться, ты бы это уже поняла… Зато если бы была внимательна к тому, что я тебе дарю, у тебя бы не было таких вопросов… Пять минут. Вернее, уже четыре минуты пять секунд. Делай так, как я тебе говорю. Или мне придется переодеть тебя самому…
Я не даю ему роскоши продолжать наслаждаться моим смятением. Срываюсь с места, благодарная уже за то, что он дал мне шанс переодеться в одиночестве.
Прямо за дверью скидываю свой просторный простой халат, вытаскиваю пеньюар, тяжело вздыхаю.
Этот черный и шелк и правда божественный. Когда он касается тела, хочется застонать от блаженства. Но он и слишком тонкий. Настолько, что просвечивает мои соски даже через лифчик.
Я запахиваюсь так сильно, что декольте почти не видно, сильно завязываю пояс на халате.
Нервно сглотнув, выхожу к шейху, который лежит на диване, вальяжно раскинувшись. Ожидает меня.
Тамер оглядывает меня тяжелым пристальным взглядом, чернеющим на глазах. От этого взгляда внутри все сжимается.
Встает, обходит кругом, нежно, но решительно подталкивает к большому зеркалу так, чтобы мы видели друг друга в отражении.
– Знаешь, Майя. Есть удивительная закономерность в отношении женщины в арабском мире. Вы на Западе все время пытаетесь доказать сами себе, что для нас женщина ничто, а для вас-всё. На поверку же женщина в вашем мире обесценена и низведена до нуля. Если ты молода и симпатична, твою внешность снисходительно заметят. Стоит тебе достигнуть определенной возрастной отметки, ты сразу становишься неликвидна. Женщина взрослеет, конкуренция растет, внимание к ней падает. У нас это не так… Если перед тобой настоящая женщина, она будет будоражить тебя всегда. Настоящая женщина способна сводить с ума и тех, кто младше, будучи зрелой и шикарной… Зато и молодая может сразу потерять свою ценность, стоит только ее попробовать, если кроме молодости у нее ничего больше нет. Ты юна, Майя. И уперта. Только в этом твои достоинства?
Я нервно сглатываю.
– Вам виднее… Это ведь Вы выкрали меня и увезли за тысячи километров, нарушив все законы… Подкупили пол-института… Озолотили мою мать на миллион долларов…
Он усмехается, считывая мою подколку. Для никчемной малолетней пустышки я уже слишком дорого ему обошлась. Хотя… Это смотря по чьим канонам мерять…
– Может я ошибся в тебе? Может ты не стоишь затраченных средств?
– Уверена в этом,- усмехаюсь,- может быть, было бы намного бюджетнее купить мне обратный билет прямо сейчас? Я даже готова поютиться в эконом-классе.
Он рычит, взбешенный моими словами.
– Перестань юродствовать! Почему ты отвергала мои подарки?! Отвечай! И хватит играть в категоричность!
– Я уже говорила Вам еще в Москве! Я не создана для этого мира, шейх Тамер! Я не привыкла к таким вещам! И не хочу к ним привыкать! Слабость женщин именно в том, что они становятся зависимы от роскоши. Как наркоманы от дозы. Так они и теряют достоинство, самостоятельность, честь и совесть! Ради денег, ради средств для этой самой роскоши! Я не одна из них! И да, таких, как я- много! И да, все они на Западе! То, что Вы называете обесцениванием, мы считаем свободой и независимостью!