Мажор
Шрифт:
– Ах ты, сука!
– Олег бросился на меня, целя ножом в живот.
Правой перехватываю запястье, протягиваю и коротко, и сильно бью другой рукой в локоть. Слышится хруст! Смещаюсь к левому противнику и бью в колено, выбивая его из сустава. Правый: не успевает ничего сообразить и все еще удивленно смотрит на то место где я стоял. Поэтому, просто перехватываю руку и бью в плечо, выбивая сустав. А вот не надо - людей грабить!
Сзади повеяло холодом... Разворачиваясь, отпрыгиваю назад и запинаюсь об одного из валяющихся на земле грабителей.
Прижимая рукой, окровавленный живот и кривясь от скручивающей меня боли, я нанес удар: чувствуя, как под моими сжатыми пальцами ломается тонкий красивый нос, как ослепительно белые зубы крошатся - вместе с челюстью. Хотелось ударить еще, сломать что-нибудь этой твари: сперва завлекшей в западню, а теперь еще и подрезавшую меня. Но я сдержался. С трудом, но сдержался. Вместо этого - пнул по разу нападавших парней, ломая ребра. Ничего, может, поумнеют. Стянув футболку, кое-как перетянул себе пузо. И, сняв с одного из нападавших куртку, побрел...
Не так-то просто добраться раненному до своих. Тем более что наша доблестная и неподкупная не дремлет. Но навыки отвода глаз и здесь не подвели. Хорошо, что Рогожин этому умению уделил внимание, а то с невидимостью я бы не справился. Одно: заставить взгляд человека соскользнуть в сторону, тем более что он тебя не высматривает, совсем другое: заставить видеть пустое место... Доковылял!
Перепуганный Саня рванул за Степанычем, у которого и здесь были свои знакомые. Прапор меня и подлатал.
– Везунчик ты, Егорка, считай - царапина. Через недельку будешь как новенький. Ну, а теперь рассказывай...
Для меня все закончилось благополучно, даже Рогожин почти не ругался. Пришел, послушал рассказ, хмыкнул, дал мне в ухо и на этом успокоился. Ну как успокоился? Без серьезного разговора не обошлось! Правда, чуть позже, когда слегка оклемался...
В комнате, которая являлась кабинетом Рогожина, собрались трое: он сам, майор Васильев и прапорщик Иванов. Нежилой вид говорил о том, что хозяин в помещении появился совсем недавно, что соответствовало истине, так как вселение произошло всего день назад. За одной из стенок, была маленькая спальня, такая же необжитая и неуютная, а за другой непосредственно жилое помещение для бойцов - казарма. Но самое главное стол и стулья присутствовали, можно сесть и выпить немного пивка.
Кругом одни стрессы. Но вот сесть и хорошенько полечить нервы народным способом, то есть водкой, не было времени. Хотя желание созрело давно! Но хотя бы так, а то и с катушек слететь не долго. А заодно можно порешать возникшие вопросы.
– Вот скажи мне, Руслан, зачем Мажор поперся за этой девкой?
– Васильев, покачав головой, открыл бутылку и начал наливать напиток в граненый, двухсот граммовый стакан.
– Петрович, тебе не кажется что этот вопрос... э-э-э... несколько...
– пытаясь подобрать нужное слово, Степаныч с задумчивым видом уставился в потолок.
– Тупой!
– закончил Рогожин.
– И не смотри на меня так. Мы пиво пьем или гадаем: почему это боец, почти год не видевший бабу, на предложение потрахаться, согласился?
– Руслан, твой боец покалечил гражданских! Это дело такое, можно и загреметь!
– Мой! Вот именно мой! А, значит, и отвечать мне! Хочешь мне что-то предъявить?
– капитан с ледяным спокойствием уставился в глаза майора.
Отхлебнув из стакана и усмехнувшись, Васильев продолжил:
– Тебе нет! А Милославский покалечил гражданских...
– Бандитов, он покалечил! Бандитов! И говорить здесь не о чем!
– Ну, тут еще надо разобраться: как там все было. Может он и правда девку изнасиловать пытался, а ему помещали!
Взрыкнув, Рогожин потянулся через стол и, схватив майора за грудки, прорычал:
– Ты что несешь!
– Руслан!
– во весь голос гаркнул прапорщик.
– Отпусти! Он шутит!
Казалось, что этот вскрик, не возымел никакого действия, но вот капитан отцепил руки от ворота и сел на свой стул. А Степаныч, повернувшись к Васильеву сказал:
– Ты, Витя, говори да не заговаривайся. Егор парень нормальный, за ним даже в его прежние времена такого не водилось. А теперь и подавно...
– Все равно, - потирая шею, не согласился Васильев, - надо разобраться... А то устроили вольницу, хочу - бью, хочу - калечу. И вы тоже хороши: в самолет закинули и сдернули, а если он убил кого-нибудь? Что тогда?
– Сказал же, все живы, значит живы! А переломы зарастут, глядишь, умнее станут!
– отмел все возражение капитан.
– А вот в причинах того что его смогли подрезать надо разобраться!
– Вот мы и разберемся! Насколько он виноват! Все выясним, а там посмотрим! Конечно, в дисбат я его отправлять не буду, но...
– Ах, ты, сученок!
– начал заводиться Рогожин.
– Вот ты чего удумал!
– встав, уперся руками в стол и, нависнув над майором, прошипел: - Это теперь ты будешь решать, что делать и кому за что отвечать? Хрен тебе! Я сказал: правильно поступил, значит правильно! И не тебе права качать!
– Я старше по званию и я буду решать...
– Удавлю...
– А ну хватит!
– прапорщик вклинился между, сверлящими друг друга взглядом, офицеров.
– Достали! Ты гляди, удумали, письками мериться! Руслан, ну этот молодой идиот, а ты то куда?
Майор, будучи старше капитана почти на десять лет, возмутился:
– Степаныч, я вообще-то постарше капитана буду!
А вот Рогожин среагировал весьма странно: