McCartney: День за днем
Шрифт:
Этот концерт производит на Пола ошеломляющее впечатление: отныне он тоже хочет стать музыкантом! В результате Пол попросил отца купить ему гитару, что тот и сделал, заплатив за нее 15 фунтов. Ранее Пол пробовал себя в игре на трубе, которую ему подарил кузен Ян.
Пол: «Трубу я не любил. Гитара же мне страшно понравилась, потому что достаточно было выучить несколько аккордов, и играй себе на здоровье, да еще и петь можно одновременно». Правда, Пол был левшой, и это поначалу мешало: «Когда я впервые взял в руки гитару, то никак не мог понять, в чем дело. Руки не слушались, и у меня ничего не получалось, но потом я где — то увидел фотографию гитариста Слима Уитмэна, он был левшой, и я сказал себе: «Вот в чем дело. Надо просто перевернуть гитару»".
31 октября 1956 — от рака молочной железы в госпитале «Norten» умирает мать Пола… Когда Полу и Майклу сказали об этом, они проплакали всю ночь. Много дней Пол молился, чтобы мама вернулась.
Пол: «Дурацкие молитвы, знаете, такие: «Если она вернется к нам, я всегда буду очень — очень хорошим». Я подумал, какая глупость вся эта религия. Молишься, молишься — и все бесполезно, ничего не сбывается, и именно тогда, когда ты больше всего в этом нуждаешься».
Майкл: «Все это началось сразу после смерти матери. Одержимость. Одержимость стала его спутником на всю жизнь… Он играл на гитаре и уходил в другой, свой мир… Потерял мать и нашел гитару? Не знаю, может быть, в тот момент это помогло ему отключиться».
Много
P. S. Мэри похоронена на ливерпульском кладбище «Yew Tree».
6 июля 1957 — в саду приходской церкви св. Петра в ливерпульском районе Вултон Пол знакомится с 16–летним Джоном Ленноном, выступающим там со своей группой Quarrymen.
Пол исполняет перед ребятами несколько рок — н-ролльных шлягеров, в частности, Twenty Flight Rock и Be Вор А Lula, и его игра явно превосходит уровень игры участников группы. «Я чувствовал, что произвел на них впечатление, они поняли, что я за птица». Джон, заинтересованный способностями Пола, передает ему через своего друга Пита Шоттона приглашение стать участником Quarrymen. Пол соглашается и тем самым увековечивает имена Маккартни и Леннон в истории.
Пит Шоттон: «Когда Пол взял в руки свою гитару и начал играть… на Джона это сразу произвело впечатление. «Ну, Пит, — спросил Джон, как только Пол ушел, — что ты о нем думаешь?» «Мне он понравился». «А как ты смотришь на то, чтобы принять его в группу?» «Я не против, — ответил я. — Если ты этого хочешь, и он тоже хочет»… Так получилось, что первым Пола увидел я, когда он катался по окрестностям на велосипеде. Заметив меня, Пол остановился. «Слушай, — наконец решился я, — мы тут с Джоном поговорили и… подумали, что ты, должно быть, захочешь войти в нашу группу…» Прошла целая минута, пока Пол делал вид, что тщательно обдумывает это предложение. «Ладно. О'кей», — наконец произнес он, пожав плечами, и почти сразу уехал домой».
Леонард Бернстайн: «Джон и Пол походили на святых Иоанна и Павла: они были мастерами, которые делали счастливыми миллионы людей». Пройдут еще мучительно долгие годы, прежде чем САМ Леонард Бернстайн скажет о них ТАК. Будет недостижимый доселе успех, будет все… А пока, тем же
летом 1957 года — Пол с Майклом принимают участие в конкурсе народных талантов, который проходил в кемпинге «Butlins Holiday Camp» в местечке Файли, графство Йоркшир. Они исполнили дуэтом песню Bye Bye Love, а затем Пол спел композицию Long Tall Sally.
Майкл: «Это был первый и последний раз, когда братья Маккартни выступали вместе на публичном концерте. Мы имели успех, и когда вышли наружу, то обнаружили нашу первую поклонницу. Ее звали Анжелой. Самое интересное, что ей больше понравился я… и Пола это удивляло: почему это такие красивые создания смотрят на такого гадкого утенка, каким был я (он даже вскрывал их письма ко мне). Теперь — то я знаю, почему…»
P. S. На этом концерте братья Маккартни выступали под псевдонимом The Nurk Twins, который Пол использовал еще раз — 23 и 24 апреля 1960 года для своего совместного выступления с Джоном Ленноном в пабе «The Fox and Hounds», который принадлежал семье кузины Пола — Элизабет Роббинс.
P. P.S. По другим источникам дуэт назывался The Nerk Twins. Кроме того, отмечу еще один любопытный факт: до того как дать вышеназванные концерты, будущие народные миллионеры в течение целого месяца работали официантами все в том же замечательном пабе.
18 октября 1957 — с маленькой песни Маккартни I Lost My Little Girl берет свое начало авторский дуэт Леннон — Маккартни. А дело было так.
В этот день на сцене ливерпульского клуба «New Clubmoor» состоялся дебют Пола в составе Quarrymen. После концерта он показывает Джону песню своего собственного сочинения (I Lost My Little Girl), и Леннон, который до этого еще сам ничего не сочинял, не желая ни в чем уступать Маккартни, начинает пытаться делать то же самое. Однако его первые композиции просты и не особо оригинальны. Да и у Пола не все ладится поначалу. И поэтому со временем друзья приходят к идее совместной работы над песней, когда каждый вносит в нее свою изюминку.
Когда они сошлись, подначивая друг друга, их осенило вдохновение, и очень долгий период (где — то до середины 60–х годов) они, в основном, сочиняли музыку вместе.
Джон: «Пол всегда был на шаг впереди меня. Он всегда опережал меня на несколько аккордов, и в его песнях их, как правило, было больше, чем в моих. Его отец играл на фортепьяно и в их доме постоянно звучала джазовая и поп — классика».
февраль 1958 — Пол приводит в группу своего друга Джорджа Харрисона, который начинает выступать в качестве лидер — гитариста. Пол и Джордж, познакомившись в «Ливерпульском институте», вскоре стали проводить вместе и свободное время. Это началось задолго до того, как Маккартни встретился с Джоном и Quarrymen. И вот, освоившись в группе, Пол приводит в нее своего человека, паренька, который тогда выглядел, как вспоминал Джон, «…еще младше, чем Пол, а уж Пол был совсем ребенок».
В том же 1958 году Пол написал черновые варианты знаменитых впоследствии песен When I'm 64 и I'll Follow The Sun.
Пол: «I'll Follow the Sun — одна из самых ранних песен. Кажется, я написал ее после того, как переболел гриппом и выкурил сигарету… Эту сигарету можно назвать «тряпочкой». Ведь, когда болен, не куришь, а стоит начать поправляться, закуриваешь, и более противный вкус трудно себе представить, вроде горелой материи. Жуть! Помню, я стоял в гостиной с гитарой, смотрел в окно сквозь кисейные занавески и сочинял эту песню».
1960 — переменив несколько названий и отыграв множество концертов по всему Ливерпулю и Гамбургу (куда они ездили на заработки), из любительской Quarrymen ребята превращаются в профессиональную музыкальную группу, именующую себя магическим словом BEATLES (русская традиция написания — БИТЛЗ).
ТЮРЬМА
В Гамбурге Маккартни в первый (и, увы, не последний) раз в своей жизни оказывается в тюрьме. Ниже показания тогдашнего барабанщика группы Пита Бэста — непосредственного участника событий.
Предыстория такова. Битлз переходят из одного гамбургского клуба «Кайзеркеллер» в конкурирующий «Топ Тен». Хозяин покидаемого клуба, Бруно Кошмайдер, грозит ребятам неприятностями. По формальным причинам из страны высылают Джорджа Харрисона. Пол и Пит спешно покидают свое «жилище» — чулан в кинотеатре «Бамби», расположенном во владениях Кошмайдера.
Пит Бэст: «Чтобы все собрать, нужно было возиться в полной темноте. Мы изобрели новый метод освещения, призванный помочь нам собирать багаж воочию.
Мы пришпилили четыре презерватива к старым обоям рядом с дверями и подожгли. Пламя мерцало, презервативы потрескивали,
Обосновавшись в «Топ Тене», мы наконец — то почувствовали, что наступили перемены к лучшему… Но продолжалось это очень недолго… В тишину нашей спальни, в 5.30 утра, вторгся резкий шум. Это произошло к концу нашей второй ночи в «Топ Тене». Мы едва успели проспать больше часа после долгого и тяжелого вечера работы, когда в глубину нашего сладкого сна внезапно ворвались крики:
— Пол Маккартни! Пит Бэст! — орали два голоса.
Я потер глаза и приоткрыл их, щурясь и мигая. Кто — то зажег свет, и двое каких — то людей пытались стянуть Пола с его верхней койки. Они были похожи на копов, и скоро мы поняли, что так оно и было: фараоны в штатском, двое плечистых верзил.
Пола все еще пытались достать, когда меня уже вытащили из постели и бросили на пол. Леннон приподнял голову и сонным голосом осведомился о том, что происходит, а затем снова упал в объятия Морфея…
— Одевайтесь! — проворчал один из фараонов, на вид — настоящая горилла…
Двое полицейских поторапливали нас, пока мы пытались натянуть джинсы. Мы все еще старались нащупать ногами ковбойские сапоги, а нас уже толкали к лестнице. Было начало декабря, и зимнее утро обдало леденящим холодом, пока фараоны запихивали нас в полицейскую машину, стоявшую у тротуара. «Что нам предстоит?» — вопрос, который звенел у нас в головах похоронным звоном.
Мы начали протестовать, жаловаться на холод и просить дать нам время, чтобы собрать немного теплой одежды. Скрепя сердце, полицейские позволили нам взять кое — что из вещей… Потом нас опять, как убойный скот, загрузили в машину и отвезли прямиком в полицейское отделение на Рипербане. Там нас грубо втолкнули внутрь и бросили на скамейку, на которой мы изнывали больше получаса в полной тишине, которая прерывалась лишь сварливыми все время повторяющимися замечаниями: «Инцидент в «Бамби — Кино»…»
Наконец, один из полицейских отвел нас в совершенно пустое помещение, огражденное решеткой и освещенное одной — единственной голой лампочкой. Больше часа он нам вкручивал мозги…
— Я обвиняю вас в том, что вы спровоцировали инцидент в кинотеатре, — заключил он, добавив, что истцом является некто Бруно Кошмайдер. Это нас не очень удивило…
— Можем мы позвонить британскому консулу? — спросил я.
— Нет, — отрезал офицер.
Несмотря на квазиарктический холод, когда пришел полицейский врач, мы все были в испарине. Он устроил нам небольшой осмотр с раздеванием до пояса и заставил несколько раз кашлянуть. Потом мы были официально обвинены в совершении преступления… Снова появились люди в штатском и опять нас затолкали в полицейскую машину… Мы направлялись к центральной гамбургской тюрьме с высокими кирпичными стенами и двойными железными воротами… «Получив» нас — по — другому не скажешь! — они сняли с нас куртки и пояса: это чтобы мы не могли покончить собой. Затем, зажав с двух сторон, они повели нас по темным коридорам мимо зловещих зарешеченных камер, в которых сидели люди в полосатых пижамах. Наконец нас привели в одну из камер третьего этажа… Мы с Полом были совершенно раздавлены. Вероятно, это был конец. ТЮРЯГА! Если у Битлз и было какое — то будущее, то теперь оно представлялось нам в самых мрачных красках. Мы пребывали в полном отчаяньи и совершенно измочаленные повалились на койки… Дверь распахнулась, и, сжимая пистолет, появился тюремный охранник:
— Не ложиться на кушетки! — приказал он хмуро. — Сидеть! Ноги на землю! Руки — по сторонам кроватей!
Мы сделали, как он сказал, и нас оставили в покое… Мы были заперты уже почти три часа, когда ключ в замке повернулся, и снова появились две гориллы, так нагло прервавшие наш сон в «Топ Тене».
Нас снова грубо поволокли к тюремному входу, возвратили куртки и пояса и еще раз бесцеремонно засунули в полицейскую машину… Нас везли в аэропорт…
— Зачем? — спрашивали мы, но никто не пожелал отвечать на наши вопросы.
Только по прибытии в зал аэропорта одна из горилл соизволила заговорить:
— Вы возвращаетесь в Англию.
Это было объявлено, в то время как пассажиры рассматривали двух огородных чучел, явно нуждающихся в бритье и конвоируемых малоприятными молодцами милитаристского вида.
— Но ведь у нас нет паспортов, нет вещей, нет денег — только мелочь, — запротестовали мы. Но они были всецело поглощены административными формальностями.
Оказывается, пока мы набирались горького опыта первого тюремного заключения, они вернулись в «Топ Тен», собрали все вещи, достали паспорта, короче, запаслись всем необходимым. Это была демонстрация силы, которую Германия решила применить к людям, сочтенным ею нежелательными персонами.
— Вы возвращаетесь к себе на средства немецкого правительства, — самодовольно изрекла одна из горилл, — и вы никогда больше не сможете вернуться в Германию!
В этот момент Пол неожиданно бросился к телефонной кабине. Я ринулся следом и втиснулся в кабину между ним и дверью, решительно оставив горилл жестикулировать снаружи. Они злились все больше и больше, привлекая взгляды начавшей собираться толпы любопытных.
Маккартни нашел в кармане достаточно монет, чтобы дозвониться до британского консула и лихорадочно выложить ему всю нашу историю. Но консул как нельзя более задушевно объяснил, что не может помочь в настоящий момент, и что лучшее, что мы можем сделать, — это вернуться в Англию, как того хотят немцы, и подать жалобу уже оттуда.
Гориллам наконец удалось открыть дверь и вытащить нас из кабины. Пол даже не успел повесить трубку, она так и осталась болтаться на проводе. Они волокли нас насильно аж до взлетной полосы…
Была уже вторая половина дня, когда самолет приземлился в аэропорту «Хитроу»… Автобус авиакомпании довез нас до конечной остановки в Вест — Энде, а оттуда мы добирались своим ходом до Юстонского вокзала, практически без гроша в кармане. Между тем уже начали сгущаться сумерки. Мы позвонили домой: Пол — отцу, а я — маме. Они выслушали трагический рассказ о нашей депортации и поспешили прислать телеграфный перевод в почтовое бюро Юстона, чтобы мы могли купить билет до Ливерпуля.
Перевод пришел не слишком быстро, и мы истратили все оставшиеся деньги на чай и кофе в привокзальном буфете. В конце концов, нам удалось успеть на последний ливерпульский поезд — тот, что идет со всеми остановками. На ливерпульский вокзал он прибыл около двух часов ночи, испустив последний вздох.
Изнуренные и дрожащие от холода, каждый из нас взял такси, рассчитывая, что родители за него заплатят, и отправились по домам…»
Майкл: «После рождественских праздников 1960 года в дверь нашего дома постучали. На пороге стоял исхудавший скелет и голосом Пола произнес: «Счастливого рождества, Майк! Я привез тебе шикарный пластиковый плащ».
Четыре месяца каторжной работы в кабачках «Индра» и «Кайзеркеллер» по восемь часов игры каждый вечер, выходной — понедельник, обычная диета: кукурузные хлопья и молоко. Вот что вкратце я услышал от Пола. Он и Пит Бэст были высланы за неосторожный поджог кинотеатра «Бамби».
Далее Пол рассказал, что купил новые часы, башмаки, плащ, что они теперь просто Битлз, без приставки Серебряные, что теперь они носят пиджаки с кожаными воротниками, что он купил себе электробритву, бархатную рубаху, и, наконец, гитару всего за два фунта! Он продолжал хвастать, но ничто не могло отвлечь от упрямого факта: лодыжки у брата были тонкими и белыми, как палочки, которыми папаша прочищал свои трубки».