Меч Аллаха
Шрифт:
По непонятным причинам эта широкая лента блестящих машин с запертыми в них людьми служила общепринятым показателем общественного благосостояния и счастья. Автомобилист, глядя, как мимо проходят трамваи и зная, что где-то под землей бегут поезда метро, искренне гордился своим правом стоять в дорожных заторах во имя демонстрации своего материального и социального превосходства.
В сгустившихся сумерках Андрей узнал только одно место. Это был Ленинградский проспект, спортивно-рыночный комплекс ЦСКА. Слева,
— Что это? — спросил Андрей.
— Пантеон, — небрежно бросил сопровождавший его капитан.
— Не понял, — признался Андрей.
— Гробница Консенсуса, — тем же тоном пояснил капитан.
— Мужики, — взмолился Андрей. — Я же не из России. Ваших прикольчиков не секу.
— Гробница Горбачева, — смилостивился капитан. — Склеп советской демократии.
Они пронеслись мимо и у «Сокола» свернули на Алабяна. Затем поворот направо у метро «Октябрьское поле». Проехали по улице Маршала Бирюзова. Выскочили на просторную площадь. Андрей сразу заметил огромную странную глыбу. Что это такое, он сразу понять не мог. И только когда машина приблизилась, лучи подсветки позволили ему понять, что глыба — это огромная голова человека, опиравшаяся о низкий постамент такой же огромной бородой.
— Кто это? — спросил Андрей водителя.
— Курчатов, — ответил тот, не поворачивая головы и не вынимая изо рта сигареты.
— Остановимся, — предложил Андрей, — я посмотрю.
— Еще будет время, — буркнул водитель и прибавил ходу.
Они подъехали в особняку, огражденному от узкой зеленой улицы высоким забором. Перед машиной автоматически открылись ворота. Машина проехала к дому и остановилась.
— Выходите, — пропуская вперед себя Андрея, предложил сопровождавший его капитан и открыл дверь особняка.
Они вошли в холл, хорошо освещенный, со стенами и подвесными потолками, свидетельствовавшими о недавнем ремонте. У стены, за столом, на котором стояло несколько телефонов и портативная рация с выдвинутой антенной, сидел крепкий мужчина лет сорока в штатском. Но даже белый воротничок и легкомысленный галстук не могли скрыть его военную выправку.
— Привет, Гера! — сказал капитан и шлепнул тремя пальцами по протянутой ему из-за стола ладони. — Принимай гостей!
— Здравствуйте! — сказал Андрей, но ответа не дождался.
— Это тюрьма? — спросил Андрей капитана, не скрыв желания задеть охранника за столом.
— Ага, — подал тот без сопротивления голос, — для высокопоставленных персон. Вадим, кто у нас тут последним сидел? Принц из Катманду или шейх из Баб-эль-Мандеба?
— По-моему, министр иностранных дел Чукчестана.
Они рассмеялись.
— Вы все же не ответили, — Андрей посмотрел на капитана. — Я спросил про тюрьму.
— Да бросьте вы!
— Значит, могу сейчас выйти отсюда и уйти куда хочется?
— Конечно, только я пойду за вами.
— Тогда я арестован.
— Нет, вы находитесь под охраной. Арестован — это когда шаг вправо, шаг влево считается побегом. А вы вольны передвигаться. Под моим присмотром.
— Чтобы не убежал?
— Нет. Не люблю этого слова, но я ваш телохранитель. Вы для меня — ВИП. Очень импотентная персона. За вас я головой отвечаю.
— На хрена за меня кому-то отвечать головой?
— Вопрос не по адресу. Мы народ приказной. Сказано охранять, вот и стараемся.
— А для чего? Вам объяснили?
— Объяснения в правила игры не входят. Нам кого-нибудь охранять поручают каждый день. Всеми интересоваться — опупеешь. Дипломаты, олигархи, чрезвычайные и полномочные, полномочные, но не чрезвычайные…
— Вроде меня?
— Кто вас знает? Если приказано — значит вроде… И тут же другим тоном спросил. — Вы поужинаете?
— Если это предложение, то с удовольствием.
— Тогда я распоряжусь, а вы располагайтесь. Спальня наверху. Там же удобства.
— Простите, как к вам обращаться?
— Просто зовите Германом. Фамилия Северин. Устроит?
Андрей поднялся на второй этаж и сразу прошел в туалет. Голубой унитаз был закрыт крышкой, а ее, в свою очередь, перепоясывала белая бумажная лента с красной надписью на каком-то иностранном языке. Андрей постоял, помялся. Потом открыл дверь. Подошел к лестнице.
— Герман, есть вопрос.
Охранник неуклюже шевельнулся в широком кресле, положил на колени газету, которую только что читал.
— Что у вас? Говорите.
— Этим туалетом можно воспользоваться?
— Почему нет?
— Так он опечатан лентой.
— Не пугайтесь, радиации нет. Лента удостоверяет, что до вас на унитаз ни одна посторонняя задница не опускалась. Так что смело располагайтесь.
— А ленту потом назад вернуть?
— Нет, сверните и возьмите на память. Потом будете дома друзьям показывать, каких почестей ваше седалище удостоено правительством России.
— Пошел ты!
Северин весело заржал.
Из туалета Андрей прошел в ванную комнату. Над раковиной умывальника, похожей на гигантскую розовую ракушку, размещалось большое овальное зеркало. В нем Андрей увидел себя и не узнал: загорелое до черноты худое энергичное лицо, озабоченный взор — в самом деле высокопоставленная персона из далекой южной страны. Из Туркменистана. Вот только каким образом ему выскочить из этой почетной клетки?
Андрей прошел в столовую. На большом столе под хрустальной люстрой, в которой горели всего три лампы, был накрыт ужин. Обойдя стол, Андрей повернулся к Северину: