Меч Аллаха
Шрифт:
Машина накренилась в развороте, и Андрей в последний раз бросил взгляд на серебрившуюся в лунном сиянии степь, на темный провал Ульген-Сая.
Все. Азиатская часть его жизни закончилась взлетом в бархатную, продутую степными ветрами синь ночного неба.
Все. Его одинокая жизнь тоже подошла к концу. Справа от него, держась за его плечо двумя руками, припав к его боку живым теплым телом, сидела Альфия, верная спутница, друг, жена.
Он поднял руку, высунул ее в прогал люка. Помахал открытой ладонью. Никто не видел этого —
Вертолет несся над пустыней, все дальше в стороне оставляя места, где они только что были. Да и махал Андрей, собственно, не кому-то другому, а лишь самому себе.
Он прощался с землей, на которую ему никогда не вернуться.
Он прощался с людьми, которые заставили его оказаться в степи, открытой не только ветрам и солнцу, но и смертельным опасностям, видимым и невидимым.
Он махал рукой тем, кто находились в стороне от него, тем не менее сделали все, чтобы отвести от него неприятности.
— Задвинь дверцу, — попросила Альфия, нежно коснувшись мягкими теплыми губами его правого уха. — Сильно дует.
Андрей тронул блестевшую никелем ручку, и легкая дверца скользнула вперед, перекрывая доступ в полное лунного света и звезд пространство.
— Спасибо, родной, — шепнула ему Альфия.
Андрей повернулся, обнял ее правой рукой, прижал к себе. Она молча прижалась к нему всем телом.
Они сидели рядом, не произнося ни слова, но их молчание было выразительней любого самого жаркого разговора.
Они были вместе. Они принадлежали друг другу. Они любили.
Они летели в неведомое, чтобы продолжить жизнь. Чтобы сделать ее для себя полнокровной и счастливой.
Ночь уходила, уступая место заботам нового дня.
Просыпался Дальний Восток. Спешили к делам миллионы японцев, озабоченных собственными проблемами. Бизнесменов пугали падающие биржевые индексы. Геологов настораживал гнев огня, вызревавший в недрах земли под основанием Фудзиямы.
Измотанная ежедневной борьбой с собственной глупостью еще спала Центральная Россия. Утром ей предстояло решать проблемы, которые она создала для себя вчера, и создавать новые, которые начнет решать завтра.
Досыпала Центральная и Средняя Азия. Уже муэдзины в городах, кишлаках, аулах готовились к тому, чтобы пропеть азан — призыв к утреннему намазу. Пусть встают правоверные, пусть опускают лбы к земле, чтобы с новыми силами начать затягивать пояс ислама от Хинди Куха — Индийских гор до самой Адриатики. Пусть жирная Европа ощутит его давление на своем жирном брюхе. Ее будущее уже предрешено, взвешено и расписано убористой вязью арабских букв в Книге Судеб. Кто посмеет противостоять воле Аллаха?
Спал еще Ближний Восток — Сирия, Ирак, Иордания, Израиль.
Где-то в убогом афганском кишлаке, маясь болью в кривой спине, вполглаза досматривал сон бывший агент ЦРУ террорист Усама бен Ладен. Снилось — он уже уничтожил, спалил огнем царство мирового дьявола — Соединенные Штаты.
В пыльном городке Кандагаре вождю афганских талибов Мухаммаду Омару снилось, что он уничтожил во славу ислама все монументы и скульптуры в мире. И улыбался довольно во сне одноглазый.
Спал в горной пещере на кошме, укрывшись буркой, одноногий террорист Басаев и в полубреду, в полудреме думал, как уничтожить российский гарнизон пограничников в чеченском поселке Итум-Кале.
В роскошном особняке, на свежих простынях блаженно спал шейх Джамал ибн Масрак. В мечтах он уже несколько раз уничтожил Израиль, не зная, что сделать этого ему не суждено.
Полковник российской армии Буланов встал в три часа ночи и лично проверил посты на одном из участков Аргунского ущелья Чечни. К пяти он вернулся в штаб и уже не мог спать. Его беспокоила мысль, как раз и навсегда уничтожить горную базу полевого командира Асланова.
Григорий Дешевкин, мастер кузнечного цеха неработающего металлургического завода, проснувшись под утро, думал, сколько проблем решилось бы сразу, умри или исчезни его теща Глафира Марковна. Уничтожить ее самому, что ли?
Салам Ильясов — профессиональный киллер, лежа в постели, продумывал, как по заказу конкурентов одним выстрелом уничтожить президента фирмы «Маячок». Ста тысяч долларов, обещанных ему за исполнение заказа, было достаточно, чтобы на какое-то время решить собственные проблемы.
Уничтожить…
Мы привыкли слышать это слово, свыклись с ним, не реагируем на него, потому что в душе у многих живет свой Израиль, который хочется уничтожить.
Не нравится диктатору демократия… Уничтожить!
Беспокоит правительство оппозиция… Уничтожить. Депутаты парламента должны представлять собой единство!
Бьет в уши голос свободной прессы? Заткнуть ему глотку! Уничтожить!
Не нравятся тысячелетние изваяния Будды, чужого бога. Проще простого — взять и уничтожить.
Стоит на площади Мавзолей. Тоже проще простого…
А у вас, читатель, только припомните честно, никогда не возникала мысль, что, исчезни вдруг кто-то из ваших близких, знакомых, сослуживцев, и вам сразу станет жить легче, и многие проблемы решатся самостоятельно? Может быть, было такое?
У многих, кто не может устроить собственные дела иным путем, в тайниках души живет собственная формула «Уничтожить Израиль», и кажется им, что тогда все пойдет хорошо, все образуется, встанет на свои места и будет ладненько.
Только будет ли? Может, дело в чем-то совсем другом? В нас самих? В неладах с собственной совестью, в неприятии мира таким, каким он сложился и есть? В стремлении одним ударом все переделать по-своему?
И кто сказал, что для того, чтобы познать любовь, свободу, счастье, нужно обязательно уничтожить Израиль, или сжечь Россию, или Европу в бушующем ядерном пожаре?