Меч ангелов
Шрифт:
– Гаспаааар! – Раздался за окном протяжный зов брата Сфорцы. – Впусти меня, мальчик мой.
Рыцарь де ла Гуардиа услышал эти слова, и его красивое лицо исказилось от ненависти. Но потом он внезапно опустил голову и застыл неподвижно. Когда он открыл глаза, я увидел, что на его лице не отражается ни одно человеческое чувство. Оно стало словно застывшая маска.
–Кто Весёлого Палача звал, кто работу ему вновь отыскал –
выдавил он писклявым голосом.
– Господин де ла Гуардиа, – позвал я. – Во имя Господне!
Что-то дрогнуло в его глазах.
– Господи, я был им… Чувствовал это… –
Он рванулся в мою сторону так быстро, что я даже не смог увернуться. Но он лишь упал на четвереньки и уткнулся лицом в мои колени.
– Пожалуйста, – прошептал он. – Я вас умоляю…
Я положил ладони ему на плечи и почувствовал, как сильно он дрожит.
– Гаааспааар! – Вновь послышалось из-за окна.
– Это пока я, – выдавил рыцарь у моих колен. – Сделайте это, пока это ещё я… Я не смогу, смертный грех, но вы…
– Встань, Родриго, – сурово приказал я, и он с трудом поднялся.
Всё это время я держал его, и теперь посмотрел ему прямо в глаза.
– Родриго Эстебан де ла Гуардиа у Торрес, – сказал я. – Вы настоящий рыцарь и хороший человек.
Я ударил его остриём под сердце так, чтобы он даже не успел ничего почувствовать. Только из его глаз, глядящих на меня, исчезла боль. Я не позволил телу упасть на пол и перенёс его на кровать. Я стянул с ног рыцаря сапоги палача и обул его в его высокие ботинки из твёрдой кожи. Золотую маску, дублет, панталоны и сапоги я завернул в одеяло. Я собирался вынести их и сжечь, чтобы и следа не осталось от Весёлого Палача из Тианнона. Выходя, я бросил последний взгляд на лежащее тело, и порадовался тому покою, который увидел в мёртвых глазах. Я надеялся, что душа рыцаря де ла Гуардиа стоит уже пред Троном Господним, ожидая справедливого суда. И ту же надежду я питал относительно Весёлого Палача из Тианнона. Настолько, что позволял себе верить, что эти души не проведут вечность в одном месте.
– Буду поминать тебя в молитвах, рыцарь, - проговорил я.
У меня было мало надежды, что молитвы такого ничтожного человека, как я, смогут склонить чашу весов на благословенном алтаре Господа. Однако я искренне верил, что даже если Господь решит наказать гранадского дворянина, то наказание это не будет слишком строгим.
– Гаааспааар! – Снова раздался зов брата Сфорцы. – Я жду тебя в моей комнате, парень!
И тут в мою голову пришла сумасшедшая мысль. Обычно я был человеком расчётливым, терпеливым, не склонным к поспешным поступкам и вёл скучную, ленивую жизнь. Но теперь я решил действовать, хотя отдавал себе отчёт, что такие действия могут дорого мне обойтись.
Рыцарь Родриго Эстебан де ла Гуардиа y Торрес был человеком схожего телосложения и почти идентичного роста. А поскольку Весёлый Палач ходил постоянно сутулясь, скрючившись и переваливаясь, как утка, я надеялся, что мелкие различия между нами не будут никем замечены. Проблема будет с волосами, так как волосы ла Гуардиа были цвета спелой пшеницы, а мои напоминают цветом ночное небо (даже несмотря на то, что в них неуместно много для моего возраста серебра – результат напряжённой борьбы за души грешников). К счастью, нося золотую маску, Гаспар высоко зачёсывал волосы, так что их цвета не было видно.
Я вывалил на пол наряд Весёлого Палача и начал быстро переодеваться.
– Ну, вот наконец и ты, – сердечно поприветствовал меня Сфорца.
–Плохо сейчас у Гаспара дела, в сердце его печаль забрела –
проскрежетал я, стараясь придать голосу тон и тембр, наиболее похожий на то, что я слышал из уст Весёлого Палача.
– Береги горло, Гаспар, – строгим тоном сказал Сфорца. – Ты что-то сегодня ужасно хрипишь.
–Бедный Гаспар сегодня болеет, найдётся ли тот, кто его пожалеет? –
сочинил я стишок, надеясь, что он ничем не хуже тех, что выдавал нам Весёлый Палач.
– Ой, бедный Гаспааар, – протянул элемозинарий. Он приблизился ко мне, а я не мог даже отступить, поскольку за мной были только двери. Монах протянул руку и медленно провёл кончиками пальцев по моей руке. Ах, вот оно как, подумал я, и, насколько это было возможно, почувствовал ещё большее отвращение.
–Гаспар болеет-мается, но к вечеру поправится –
сочинил я, стараясь придать скрежещущему голосу оттенок игривости. По правде говоря, вышло ужасно, но, тем не менее, Сфорца убрал руку.
– Иди, иди, – сказал он. – Поспи, или ещё что. Вечером я тебя позову.
–Как неделя день идёт для тех, кто с другом встречи ждёт, –
пробурчал я себе под нос и открыл дверь. От всех этих рифм у меня уже зубы сводило.
Я пошёл в комнату Весёлого Палача, тщательно запер дверь и захлопнул ставни. Я не хотел, чтобы кто-нибудь меня беспокоил, пока не стемнеет.
Я просидел до самых сумерек в одном белье, ибо не мог больше выдерживать пребывание в отвратительном костюме Весёлого Палача. Но когда я увидел, что на улице стало уже темнеть, пришлось вновь превратиться в Гаспара Лювайна. Я взял с собой ящик с вещами, необходимыми для достижения цели, которую я себе поставил, и одеяло, в которое ранее завернул свою одежду. Потом тихонько вышел в коридор. Осторожно постучал в дверь каноника.
– Гаспар? – Спросил он. – Тебе уже лучше?
–Гаспар и мёртвый приползёт, когда его утеха ждёт –
проскрипел я, и так надсадил горло, что чуть не раскашлялся.
Щёлкнул отодвигаемый засов, и элемозинарий впустил меня в комнату, в которой тьму разгонял лишь жёлтый трепещущий свет лампы.
– Входи, входи, – приказал он торопливо, и я молча прошёл внутрь.
Я не стал тянуть, ждать не было смысла. Я ударил брата элемозинария в висок, он повалился, словно мешок картошки, и вдобавок разбил бы себе голову об пол, если бы я вовремя не обхватил его за плечи. В конце концов, я ведь не хотел, чтобы он умер, правда? Я не был настолько милостив, чтобы допустить это так легко.