Меч Баа Ци
Шрифт:
— Что с вами? Вам плохо?
— Принцесса так и не проснется? Но ведь это несправедливо! Что же рыцарь! Где он!? Почему не идет?
Вахтер, удивленный жаром его вопросов, даже обернулся по сторонам, припоминая, какой еще рыцарь должен к ним прийти и не будет ли тот тоже тренировать его уши сонетами собственного сочинения безобразного исполнения. Только с подсказкой Синоптика до него дошло, о чем спрашивает Рубер.
— А… вы о песенке! Песенка не моя, подслушал у одного миннезингера, но можете исполнять свободно, как свою: авторские права еще не изобрели. А что принцесса не проснется,
Рубер встал с кровати, прошелся туда-сюда, нервно поглаживая лысину ладонями. Остановившись, чуть поклонился Вахтеру.
— Понимаете, вот эта ваша… ваше произведение, оно лучше всякой иной критики и хаяния показало, чего стоят мои собственные вирши. Это и больно и в то же время, отрезвляюще. Спасибо вам!
— Не за что, — механически ответил Вахтер. — К слову, раз уж вы здесь, может, утолите любопытство, что за сбор военачальников намечается? Планируется что-то?
— О, это особая история, — усмехнулся Рубер. — Нас уже собирал почтенный Суператор Септимус, дабы каждому выдать по той колдовской девице… вы, не припомню, были во время его атаки на волшебный город? Он привел оттуда множество трофеев и это странное создание с завязанными глазами. Так вот, на совете магистров он попросил ее рассемериться, и она подчинилась!
— Рассемериться? — переспросил Вахтер, услышав новое слово. — Это как?
— Была одна, а стало семь ее копий, по одной на каждого магистра, — пояснил Рубер. — Каждому по Темной душе.
— Да видел я эту мертвячку, не такая уж она и темная, — вставил в речь Рубера Вахтер, припоминая, что сестрица Визиря отличалась непривычной для восточных людей мраморной бледностью. Конечно, это можно было объяснить тем, что Карима мертва. Хотя из своего опыта Вахтер помнил, что умершие имеют больше зеленоватый или сероватый оттенок кожи.
— Темная в старом смысле слова! — пояснил Рубер. — В ряде отдаленных диалектов местных племен этим словом называют слепых. Вот мертвые девицы на глазах повязки носят, значит, слепые, то есть, темные. А раз летают по небу, значит, души. Все по делу. Раздал Суператор командирам отрядов по Темной душе, потом собрал нас опять, велел их показать, да как устроил разнос!
— А чего же вас за них Суператор дрючил?
— Слово то какое, «дрючил», — поморщился Рубер недовольно, — Скорее пристыдил и призвал к моральной дисциплине. Применять их приказано лишь в случае наличия волшебного присутствия в стане врагов. Против обычных врагов отчего-то нельзя. Вроде как ценное оружие. Каждый магистр получил право свою Темную душу видоизменить по своему вкусу. Цвет волос подобрать, одежку там. Хе-хе.
Рубер, походив по шатру, опять присел на кровать и задорно улыбнулся.
— И говорит Суператор — «Господа, а ну-ка, призовите мне Темные души свои!». И появляются все семь девиц… Ох, вот срамотища-то! Одна в длинной юбке с обнаженной грудью, вторая с такими вырезами, что соромно в приличном обществе вообще рассказывать, третья… Седьмой аж затрясся от гнева. Вы, говорит,
— А вы такой радостный, — догадался Вахтер, — поскольку вас миновал гнев верховного магистра?
— Совершенно верно! — самодовольно засмеялся Рубер и взмахнул рукой. Мгновенно позади него прямо над кроватью сплелась из воздуха и зависла под пологом та самая Карима, сестра Визиря. В темном балахоне до пят, полностью скрывающем тело, с широкой повязкой на глазах.
— Великолепно! — восхитился Вахтер. — Теперь у нас в отряде будет своя собственная Темная душа! Она как, слышит нас? Умеет разговаривать?
— Есть такая возможность, — сказал Рубер. Опрокинув в себя вино из кубка, он вновь потянулся к лютне. Аккуратно на слух стал воспроизводить раз услышанную песню про спящую принцессу и потерявшего компас рыцаря. От старания он даже закрыл глаза, наощупь перебирая струны опытной рукой. Вахтер еще ранее удивлялся, отчего у магистра столь странно сбиты пальцы, словно у заядлого рокера. Оказалось, догадка рядом: мозоли были натерты в ходе упорных занятий на лютне. Ему бы еще теоретическую базу подкачать, но где ее найдешь в этом дремучем средневековье?
Пользуясь уходом магистра в мир музыки, Вахтер тихонько подошел к Кариме и прошептал:
— Карима! Слышишь меня? Я от твоего брата, Асламбека привет передаю. Мне нужна твоя помощь, слышишь?
Темная душа повернула к нему голову и чуть склонила ее набок, словно прислушиваясь к песенке Рубера. И даже обнажила белоснежные зубы в некое подобие улыбки, хотя и вышел оскал. Получилось жутковато, но Вахтер обладал железными нервами, много чего страшного повидал. Потому даже глазом не повел, продолжив:
— Ты меня не пугай, я Варлей в фильме «Вий» видал, шуганный! Так вот, красавица: зовут меня Баа Ци и я предлагаю тебе сделку. Я помогаю тебе ожить и вернуться в реальный мир, к братцу своему, блин. Но ты взамен помогаешь одолеть Трисмегаса. Скотина эта редкостная… Ты слышишь меня? Понимаешь? Согласна?
Карима вернула лицо в исходное состояние, а затем и вовсе растаяла, словно ее не было.
— Надеюсь, она тебя не заложит начальству, — подал голос Синоптик из нагрудного кармана. — Пробовал ее щупать своими сенсорами — хитрая тварюга, блокирует все сигналы. Как будто передо мною абсолютное ничто.
— Да, тоже надеюсь, что не заложит, — задумчиво сказал Вахтер. — Что? Да, фро Рубер, вот так пойдет! Переборчиком, переборчиком и побольше душевности в голос добавьте, что вы орете, как на плацу команды?
И чуть тише, вздохнув, добавил:
— Скорее бы ты уже себе бабу нашел…
Глава 45. Предатель на военном совете
Оказывается, боевые кони, которых Вахтер презрительно именовал лошадями — за что едва не нарвался на поединок с разобиженным конюхом, требуют существенных сил для ухода. Доставшегося трофейного жеребца по кличке Звездочка — Вахтер не сразу понял, что это жеребец и дал кличку, думая, что перед ним кобыла, приходилось чистить каждый вечер.