Меч демона
Шрифт:
Шантаж!
– Изнасилование – это не военный вопрос, – не слишком уверенно возразил лэрд.
– Милорд… У обвиняемого имеются доказательства, что убитый намеревался совершить изнасилование? Доказательства, что женщине нанесли вред?
– У нее платье изорвано! – возмутился Тоби.
– Это могло произойти, когда ты на них напал! – фыркнул Тейлор.
Бесполезно спорить.
– Я здесь только потому, – выкрикнул Тоби, – что мою мать похитили, и незаконно держали в неволе, и силой заставляли…
Железный ошейник больно впился в горло, дернув назад. Тоби пошатнулся, захрипел – его пинком поставили прямо.
Он ожидал услышать приговор, но лэрд все колебался. Должно быть, мысль о пороховой бочке и искрах не давала ему покоя. Разве он не знает, что обвиняемый – ублюдок, английская дворняга, даже не Кэмпбелл? Неужели он не знает, что глену наплевать, что будет с этим типом?
– Стюард? – протянул лэрд. – Ты знаешь этого человека?
Казалось, старый Брюс что-то с увлечением рассматривает на столе. Он медленно поднял голову.
– Милорд, при всем его росте он всего лишь мальчишка. Он заметно подрос за те несколько месяцев, что работает в замке. Я не уверен, что он сам осознает свою силу. До сих пор с ним не было никаких сложностей… – Его голос дрогнул и стих.
Кэмпбелл из Филлана снова забарабанил пальцами по столу. Похоже, он решил, что, у него нет выбора.
– Капитан, вы…
– Милорд? – послышался новый голос.
Он резко обернулся:
– Миледи?
Неужели он робеет перед леди Вальдой, робеет так же, как робел перед пей Тоби, встретив ее на дороге. Впрочем, если она и в самом деле возлюбленная короля Невила – или даже если она была ею когда-то, – чего тут удивляться.
Она улыбнулась, словно какой-то тайной, ей одной известной шутке.
– Женщине, милорд, естественно испытывать симпатию к человеку, который не позволил случиться изнасилованию.
– Вполне естественно, миледи!
– И насколько я поняла, обвиняемый напал на вооруженного солдата, будучи совершенно безоружным?
Она повернулась к капитану Тейлору. Тот скривился.
– Ваша светлость, он чемпион глена по кулачному бою! Его кулаки – настоящее оружие.
Леди Вальда каким-то образом сумела вопросительно изогнуть брови, не наморщив при этом безупречного лба.
– Чемпион, и такой юный? Как вы считаете, попади он в хорошие руки, есть ли у него будущее на ринге?
– Стюард? Ты видел его в бою?
С минуту старик молча жевал губы.
– Видеть не видел, но слышал достаточно. О нем уже легенды ходят. Как вы сами видите, ростом он вышел. У него сила медведя и отвага обложенного барсука.
Все выжидающе смотрели на леди. Та улыбалась с наигранным смирением.
– Я не вижу причины, по которой представительница прекрасного пола не могла бы покровительствовать многообещающему юноше! Мы можем держать скаковых лошадей – почему бы нам не держать кулачных бойцов? Допустим, я возьму его к себе на службу, дав личные заверения в том, что он будет сопровождать меня в Англию? Разумеется, я приму все меры к тому, чтобы в дальнейшем он находился в ладах с законом, направляя все свои разрушительные наклонности исключительно в русло спорта настоящих мужчин.
– Ее темные глаза задержались на Тоби, и в них на мгновение вспыхнуло торжество.
Это неожиданное предложение, похоже, лишило капитана Тейлора дара речи. Лэрд сиял и, казалось, скинул десяток лет. Это явно разрешало его затруднения. У глена не будет повода для восстания. Убитый злостно нарушил установленный порядок, и его товарищи увидят последствия этого.
– Как великодушно с вашей стороны, миледи! Надеюсь, стюард подтвердит добрый характер этого человека?
Стюард быстро глянул на Тоби, пробормотал что-то неразборчивое и снова хмуро уставился в стол.
– Стрейнджерсон, – проговорил лэрд. – Ты слышал милостивое предложение леди Вальды. Должен сказать, твоя судьба уже решена, однако ее предложение не только спасает тебе жизнь, но и открывает перед тобой блестящие возможности. Согласен ли ты пойти к ней на службу, дав при этом суду торжественное обещание…
– Нет! – ответил Тоби. Кулачный бой служил для Вальды прикрытием чего-то другого. Каковы бы ни были ее истинные намерения, все равно лучше умереть, чем служить этой женщине.
Его ответ поразил присутствующих не меньше, чем его самого. Конвоиры даже не дернули его за ошейник. Наступила мертвая тишина. Единственный, кто не окаменел от подобного безумства, была сама леди Вальда. Она облизнула алые губы, словно пряча улыбку. Тоби не знал, что ей от него нужно, но от одного ее вида по коже бежали мурашки. Зло пришло в глен, и он не хотел стать частью этого зла.
– Право же, – проворковала она. – Какая жалость! Теперь я и впрямь вижу, лорд Росс, вы не преувеличивали, когда говорили мне сегодня вечером, что мужчины Филлана славятся своей отвагой. Может, вы дадите ему остаток ночи на размышление? Как знать, вдруг он передумает.
– Возможно, лучше высечь его, миледи!
Она обдумала предложение, не сводя с Тоби внимательного взгляда.
– Звучит соблазнительно, но мне кажется, не стоит. Просто заприте его до завтрака. Посмотрим, что он скажет тогда, ладно?
Лэрд пожал плечами, явно сбитый с толку не меньше остальных.
– В цепи его! Суд откладывается.
– Прикажите, им не трогать юношу! – резко заявила леди Вальда. – Мне не нужен калека.
4
Шестеро солдат отвели Тоби в темнику они недвусмысленно намекнули ему, что своей шкурой он обязан исключительно леди Вальде. Не будь этих ее слов о калеке и последовавших соответствующих приказов лэрда, они сполна бы отплатили ему за то, что он сделал с Годвином Форрестером. Они спорили, за что бы они подвесили его – за ноги, за локти или за какие-нибудь другие части тела. Они с уважением относились к его силе и тщательно проверили крепость цепей и замков, но в конце концов просто прикрепили цепь с ног к одной стене, а цепь от ошейника – к противоположной, оставив его сидеть на голом каменном полу. Потом они ушли. Где-то наверху лязгнул засов.
Тоби остался сидеть в одиночестве, темноте, тишине и в холоде, пронизывающем до костей. Ничего, могло быть и хуже. Освободиться он не мог, зато мог сидеть и даже лежать. Конечно, поскольку руки его были связаны за спиной, а цепь от ошейника свисала опять же по спине, положение его нельзя было назвать самым удобным. Короткая цепь, приковывавшая ноги к стене, не давала ни повернуться, ни лечь ничком, и он не мог укутаться пледом. И все же пока он цел и невредим.
Засыпая, он так и не нашел ответа на вопрос, почему принести присягу верности этой женщине кажется ему столь немыслимым. Нет, ответа не было, только уверенность, что это именно так и что даже петля – и то лучше. Чьим бы человеком он ни будет, но только не ее! Впрочем, возможно, утром он еще передумает.